Разговор. Владимир Михайлович Топтыгин

го трудовой день на сегодня окончен и скрылось за набухшими дождем тучками.

      – Может и ливануть, – подумал вслух Константин Иванов.

      Сидевшие за соседними компьютерами люди обернулись на него, посмотрев так, будто заговорил не человек, а предмет интерьера. Но краткое их внимание быстро иссякло, и их взгляды вернулись к мониторам. Конечно же, пасьянс, одноклассники и вконтакте гораздо интереснее, чем неожиданное высказывание в духе «Капитана Очевидность».

      От их взглядов Константину стало не по себе и, пытаясь отвлечься от создавшегося дискомфорта, он открыл корпоративную электронную почту. Увы, писем не было. Точнее, не было значимых и интересных писем, а пяток имевшихся следовало бы сразу переместить в спам, но, к сожалению, инструкция директора по маркетингу запрещала производить подобные манипуляции без его ведома и росчерка дорогой перьевой ручки на докладной записке с ходатайством выкинуть свалившийся в почту бред в корзину.

      «Скорей бы кончился этот день» – уже про себя подумал мужчина: сидим тут как мухи на фекальной куче и изображаем бурную деятельность!»

      Тут же вспомнились осуждающе-пренебрежительные взгляды его коллег, и мысли понесли его.

      «Взять хотя бы эту Ольгу Завьялову! Какого хрена надо было смотреть на меня так, будто я испортил воздух, а не просто сказал „может ливануть“? Наверняка, думает, что она самая умная и весьма привлекательная в свои тридцать „с хвостиком“. Да какой, на хрен, „хвостик“ – там уже натуральный такой хвост! Она, если не изменяет память, восьмидесятого, максимум восемьдесят первого года выпуска – тридцать пять есть или вот-вот будет. И думает, что Свистунов на нее посмотрит? Ха! Конечно! Директор по маркетингу и менеджер по продажам – дельфин и русалка!»

      Пренебрежение Завьяловой к собственной персоне Константин ощущал почти физически. Как она восторженно смотрела на одетого в вечно дорогой костюм Свистунова и морщилась, переводя взгляд на видавший виды костюм своего соседа. Да, не красавчик, но что уж поделать! Быть «аленделоном» с подкаченной фигурой в тридцать и в сорок два – две большие разницы, как говаривают в Одессе, поэтому пивной живот и поплывшие очертания фигуры в его возрасте, скорее, норма, чем какой-то провал. А вот у Завьяловой с фигурой, кстати, большие проблемы – зад великоват, ноги полноваты, а грудь за всем этим мясокомбинатом не поспевает!

      Но если Ольга была обыкновенной бабой-дурой, которая еще грезила о муже-принце и стремительной карьере, то другой его ближайший сосед – Андрей Плотвин – был далеко не дурак, чем удивлял и злил его еще сильнее. Пухленький, почти облысевший, не отличающийся величавостью роста – короче говоря, Плотвин, как и Константин, не обладал фотомодельной внешностью. Он это понимал, и абсолютно не комплексовал, периодически шутя над своими внешними данными. Вдобавок, по мнению Константина, «Плотва» был умен и расчетлив – это уже не плотва – это почти целый карась или окунь!

      Почти всему коллективу нравилось работать с Андреем – вести вдвоем сделку было одним удовольствием, но почему-то именно с ним – с Константином – «Плотва» стал пытаться «перетянуть одеяло» на себя. Он-де, больше работал с этим клиентом, хотя изначально клиент был Кости, в то время как Иванов, по словам «Плотвы» – «чуть не погубил всю сделку». Короче, разбор полетов полугодовалой давности на эту тему у Свистунова закончился триумфальным разгромом Константина – полученные бонусы со сделки директор поделил двадцать на восемьдесят, хотя, идя в кабинет руководства, Иванов был уверен в собственной правоте и непоколебимости своих позиций – как минимум, стандартное «Fifty-Fifty», а то еще и сорок на шестьдесят в его пользу.

      Но почему-то, по какой-то нелепой и необъяснимой причине, Свистунов выслушав обе стороны и изучив представленные документы, ни с того ни с сего принял сторону «Плотвы». Несправедливость жуткая, но оставалось только утеряться от этого плевка, не идти же оспаривать решение к генеральному! Пусть подавятся оба этими процентами! Будут у него еще и больше!

      К пущему удивлению Константина, «Плотва» тоже хорошо запомнил этот эпизод из их недолгой совместной работы, и с тех пор вел себя так, будто кинуть хотели его, а не он кинул.

      Короче, и без того неидеальное настроение Константина было испорчено окончательно, и не желая больше даже краешками глаз видеть ненавистных коллег, он отправился на перекур.

      Во всем довольно-таки многочисленном офисе нормальные – «пацанские», как говорил Константин, отношения были у него, по сути, только с Ильей Остроуховым. Илья хотя и был на добрый десяток лет младше Иванова, но именно с ним отношения были наиболее легкими и «ненапряжными».

      Выйдя с приятелем в специально отведенный для утех курящих внутренний дворик, Иванов протянул открытую пачку «Мальборо» своему спутнику.

      – Спасибо, Костян! Че, как ты?

      – Да как-как! Заколебало все! Тишина – ни одного звонка, ни единого запроса! Короче, лажа одна.

      – Да уж, – задумчиво протянул Илья: а в целом, такая же фигня! Кругом одна фигня! Давай уже, дядя Костя, открывай по новой собственную