Сказки старого Вильнюса IV. Макс Фрай

в блокнот, но на дне ее серых глаз притаилась скука. Ну да, могу представить, сколько раз ей про опоздание на поезд рассказывали, если уж даже я таких историй наслушался, никогда никого про сны специально не расспрашивая. Мне очень хочется ее удивить, поэтому я говорю:

      – И знаешь что? Я сперва суетился, метался по вокзалу, бежал куда-то, искал нужную платформу, все как положено. А потом вдруг обрадовался: как же хорошо, что я опоздал, теперь можно не ехать на этом поезде, а сесть в какой-нибудь другой – вон их сколько. И это было такое счастье, такое облегчение – передать тебе не могу.

      Анна внимательно смотрит на меня. Кажется, я ее удивил. И пожалуй, обрадовал – вон как сияют ее глаза.

      – Какой хороший сон, – говорит она. – Действительно хороший. Как я за тебя рада, ты не представляешь.

      Я, кстати, тоже очень за себя рад почему-то. Хоть и выдумал все это вот прямо сейчас, наспех, чтобы Анна не заскучала от моего рассказа.

      Я стал очень рано ложиться, еще до полуночи. Не засыпаю, конечно, просто лежу и смотрю в разноцветную темноту под закрытыми веками. Жду. Мне легко быть терпеливым и не торопить события. Я умею говорить: «Мне все равно», – более того, я умею в это верить. К тому же мне нравится сам процесс: лежать, смотреть, ни о чем не думать. Ждать.

      Где-то рядом раздается негромкий перезвон. Я открываю глаза – что это? Где? А это просто ветер теребит связку колокольчиков над входом в мою лавку. А я лежу на крыше и внимательно ее разглядываю. Такая светлая, почти голубая черепица – большая редкость, потому что мастерская Йонки, где я ее заказывал, маленькая, да и спешить он не любит, так что во всем городе едва ли наберется три дюжины таких светлых крыш. Мне просто повезло, Йонка мой однокашник, вместе в Подводную школу ходили, вот и не смог мне отказать, еще и подмешал в глину какой-то редкий порошок, так что черепица приобрела едва заметный бирюзовый оттенок, больше у него так ни разу не получалось. И это очень здорово. Если уж я чего-то захотел, в лепешку расшибусь, но добьюсь своего, а тут все само собой вышло, самая красивая крыша в городе – моя.

      Все это хорошо, но надо слезать. Лавка нараспашку, а хозяина нет на месте – где такое видано? Тем более в моих завалах сам черт ногу сломит, лавка букиниста – это не то место, где покупатель может сам взять необходимое, положить деньги и идти восвояси. Без меня никто ничего не найдет, только бардак разведут, так что – вперед. А сюда вернусь ближе к вечеру, с моей крыши отличный вид на закат; если повезет, можно поймать момент, когда заходящее солнце отражается в перилах Стеклянного моста, с этим зрелищем ничего не сравнится.

      Вовремя спустился, в лавке полно школьниц, сидят на подоконнике, как птички, болтают ногами, щебечут. Нита, Йонкина дочка, с подружками, таким нельзя давать заскучать, это они только с виду милые барышни, а на самом деле – стихийное бедствие, все вверх дном