Голоса любви на путях войны. Наталья Александровна Веселова

два твоих письма из Казани от 6-го и 10-го июня. Родной, я не знала, зачем тебя откомандировали в Казань, и надеялась, что лучшее ждет тебя там. Но, любимый, как горько мне было узнать о твоем новом назначении. Зачем ты уехал из Москвы, если у тебя была возможность остаться там, и, кроме того, через несколько дней тебе прислали извещение, что твое изобретение принято. Дорогой! Я немножко успокоилась в отношении твоей судьбы, зная, что твое предложение примут, что оно очень ценно. Я была в этом очень уверена. Ни единой минуты не сомневалась…

      Димуша, я теперь просто с ума сойду, зная, что тебе выпал такой удел. Приложи все усилия, чтобы выбраться. Тебе наверняка не хватает денег, ведь у тебя их очень мало, да еще разные вычеты. Если так, то ты телеграфируй на мое имя. Можно все продать, вещи можно нажить. Слышишь?! Димуша мой…

      ГУЗ утвердил твое изобретение. Телеграфируй Варваре Павловне, чтобы она выслала тебе извещение ценным письмом.

      Мы живем ничего, собираемся в Москву, так как здесь оставаться дальше нельзя. Жизнь страшно дорогая. Но все это пустяки. Ты не получал долго моих писем. Они все накопились в Москве. Варвара Павловна тебе их перешлет.

      Мы все здоровы. Получили твою поздравительную телеграмму, и тебе отправили телеграмму до востребования на главный почтамт. Справься, там есть несколько писем и две телеграммы.

      Любимый, побеспокойся о своей судьбе, не заботясь о нас. Ты приложил все усилия, чтобы я могла быть спокойной за тебя… Лучше бы ты остался в тракторном батальоне! Ведь можно же было тебе не ехать, зачем ты поехал?!

      Олечка здорова, замечательная дочурка. Любимый, я ужасно волнуюсь. Пиши мне чаще, как бы ни был занят, по две строчки, но пиши…

      Нет, я просто теперь не знаю, я так потрясена. До свиданья, мой ненаглядный. Димушенька мой, я так беспокоюсь за тебя.

      Целую тебя нежно и горячо, любящая тебя всегда твоя жена Тамара».

      «Кинель-Черкассы

      23 мая 1942 г.

      Мой милый Димочка!

      Вчера получила два твоих письма из Казани. И в ответ тебе послала паническое письмо. Дорогой, я была ошарашена тем, что у тебя будет другая военная специальность, которую я считаю ужасной. Но я себя успокаиваю мыслью, что твое изобретение должно сыграть роль в твоей судьбе. Только нужно самому этого добиваться. А не полагаться на волю волн, которые несут тебя не туда, куда нужно. Я уже писала тебе и послала телеграмму о том, что ГУС принял твое предложение. Это, по-моему, должно иметь для тебя значение.

      В отношении нас, так мы живем пока ничего. Теперь никто не живет хорошо. Я в Москву тебе писала, эти письма пришли без тебя, о том, что мы собираемся каким-нибудь образом уехать. Дело в том, что мы пайка больше не получаем, кроме муки. Так что можно покупать только на рынке, но цены там совершенно недоступные. Никаких денег не хватает, чтобы здесь жить. Молоко стоит 40 р. литр. А в Москве детям дают по пол-литра молока, об этом мне пишут Зина Борисова и Мария Носиковская. А здесь мы живы, пока у нас есть, что продать. Но ведь есть же всему предел.