Цирцея. Жрица любви в косухе. Ким Воронов

грустно усмехнулся Константин. – Рыбак рыбака…

      – Да уж… – длинные ресницы девушки поникли.

      – А ты разбираешься в кухнях? – мягким голосом сменил тему парень.

      – Немного. Как хобби, – встрепенулась Агния и обворожительно улыбнулась. – Меня удивил подход к высоте нижних шкафов и выбор цвета фасадов. Потому и поинтересовалась.

      – Хе-хе! А у тебя глаз намётан! Да, мы сделали нижние шкафы чуть выше, чем это принято в индустрии. Мы тогда не знали стандартных высот и решили, что это оптимальный размер. Ну, а цвет взяли тот, который на строительном рынке был!

      Агния улыбнулась, слушая рассказ о семейном подряде и живо представляя себе маленького Константина, который возится с отцом здесь, на кухне. Она не заметила, как повисло молчание. Взгляд девушки случайно зацепился за штору, с края которой соскочили несколько крючков, и угол болтался, требуя восстановить гармонию, вернуть его на место. Агния молча встала, под непонимающим взглядом Константина взяла стул, поднесла его к окну, залезла и едва не упала. У неё закружилась голова, неприятно застучало в висках, и девушка провалилась в прошлое.

      Милое девичье личико рассматривало себя в зеркале. Волосы аккуратно расчёсаны и уложены. Брови скрупулёзно выщипаны для придания им формы тонкой дуги. Ресницы накрашены чёрной тушью, которая добавила объём и визуально увеличила длину. Тени и румяна подчеркнули красоту век и ямочек на щеках. Изящное тело с узкими плечами и широкими бёдрами облачено в синюю блузку и джинсовую юбку выше колена. Молодая девушка крутилась перед зеркалом убогой тусклой комнаты, что находилась в разваливающемся общежитии, как яркий мазок кисти на старой выцветшей газете. Симпатяга достала из коробки чёрные босоножки на длинном каблуке и в радостном предвкушении начала их мерить. Обувь пришлась впору. Кокетливо выставляя стройные ноги и положив руки на талию, девчуля прошлась взад-вперёд по захламлённой комнате, которую постоянно пыталась привести в порядок, но скорость попоек опекунов и производимый ими бардак опережали её.

      После перманентного пресса окружающей депрессии яркий образ был как глоток свежего воздуха. Очень хотелось вдохнуть его полной грудью. На улицу! Девочка вышла в тёмный коридор. Каблучки зацокали по неровному кафельному полу. Сердце забилось в радостном ритме, бёдра грациозно качнулись, икры приняли изящную форму. Пальцы ступней с накрашенными ногтями симпатично выглядывали из носка босоножки. Она нравится себе. Она красивая. Стройный силуэт проходит мимо общей кухни, где курит после утреннего опохмела один из соседей, мужик лет пятидесяти. Тощий и высохший, как старое дерево. Или гриб-сморчок. Услышав звук каблуков из коридора, он оборачивается и с нетерпением ждёт появления девичьей фигуры. Его рука почёсывает яйца, и он с удивлением отмечает эрекцию, возникшую впервые за долгое время. Девушка появляется в коридоре и дежурно кивает соседу в приветствии.

      – Агния! – зовёт сморчок, сминая окурок в старой консервной банке.

      Девочка останавливается и вопросительно смотрит на него.

      – Не поможешь мне немного?

      – Конечно.