Самая долгая литургия. Александр Татаринцев

легко предсказуемым силам. Легко предугадать поведение человека, который всем сердцем тебя ненавидит, когда у него появится возможность сделать тебе гадость. Сделает эту гадость. Если же человек вырывается из рабства, спохватывается, меняется («кается», если по-гречески), то и будущее изменяется. Оно становится немного изменённым для отдельного человека. Но, к сожалению, обычно не для человечества. Общее будущее мало меняется, несётся на всех парах к концу света.

      – Почему так? Из-за первородного греха? – вмешался Александр.

      – Да. Грех испортил саму сущность человека, которую теперь приходится исцелять (то есть делать целой) огромными трудами и подвигами. Даже себя исцелить под силу единицам – ради которых и стоит ещё мир, они и есть та «соль земли», без которой сама земля не имеет смысла.

      Сыновья смотрели на него задумчиво, как когда-то в детстве. Матушка тоже притихла, а в её глазах снова появилось спокойствие – вот как она так может, когда речь о конце света?

      – Кстати, – добавил отец Пётр, – не подумайте, что рассуждения пришельца о единстве безобидная или даже хорошая вещь. Совсем нет. Когда Церковь говорит о единстве, она имеет ввиду истинное, духовное единство, подчинённость одной общей цели. Как, например, едины в одном теле сложные и умные внутренние органы. Вестник же говорит о внешнем единстве при подчёркивании внутренних различий.

      – И в чём разница? Органы тоже отличаются, – спросил Александр.

      – Христианское единство – это «взаимопроникновение», духовное добровольное слияние при внешнем зачастую значительном различии. «Я и Отец – одно» – нужно понять эти слова Спасителя. Именно в них и в том, что мы причащаемся Его Тела и Крови, сокрыт величайший дар человеку. Мы соединяемся с Богочеловеком, а Он с Отцом, с Богом, то есть мы – с Богом! И вот в этом истинное единство – в Боге! Потому святой африканец будет одного духа со святым сибиряком, даже не зная языка друг друга, не говоря о прочих отличиях.

      Пришелец же заявляет о единстве внешнем, отказе от индивидуальности в угоду интересам общества. Слава Богу, мы уже пережили таких объединителей – коммунистов. Наелись досыта. На словах красиво, но «общество» – категория безличная, значит, кто-то возьмёт на себя право говорить от его имени, то есть опять приходим к тоталитаризму. А до того – борьба за власть, революции, раковая опухоль размером со страну. И неизбежное вычленение и уничтожение каждого, кто отделяется от стада.

      – Так что же получается по-твоему? – недоверчиво спросил Александр. – Если он говорит о мире без Бога, то, значит, лжец? Он так же и тебя, и всю Церковь может лжецами обозвать, раз атеистом оказался. Да он так почти и сделал уже.

      – Именно, – согласился священник. – Он утверждает, что видел творение мира, но не признаёт его Творца. Это не заблуждение и не незнание. Это ложь. Он служит лжи.

      – Ох, хорошо бы, если бы и в остальном он солгал, – вмешалась матушка. – Даст Бог, никакого метеорита и конца света и не будет.

      – А если