Плерома. Анатолий Белоусов

будет их разделять… Впрочем, это мы еще поглядим. Это еще вопрос не решенный». Выждав с полминуты, он кивком разрешил им сесть. Еще с минуту буравил взглядом, переводя его то на одного, то на другого. Наконец остановил взгляд на Даосе.

      – Случилось что-то серьезное? – поинтересовался он притворно ласковым голосом.

      Даос сию же секунду изобразил на лице удивление, словно в упор не понимал, о чем идет речь.

      – Я спрашиваю, разве Дудник тебе не звонил ночью? – Гында повысил голос. – Разве ты не должен был подъехать в «Золотой выстрел»? Или я во что-то не врубаюсь?!.

      – Петр Владимирович… – начал было Даос.

      – Что «Петр Владимирович»?! – заорал Гында. – Где ты был, я тебя спрашиваю! Чем вы вообще занимаетесь вторые сутки подряд?! Где кейс? Почему до сих пор не поймали этих ур-родов?!.

      – Петр Владимирович, – спокойно возразил Даос, – на место, которое вы нам указали, «эти уроды» не явились.

      – Что значит – не явились?

      – Не явились, – пожал плечами Даос.

      – Угу! – кивнул Плотник. – Зря только проторчали там целых два часа.

      – Однако, несмотря на это, – Даос сделал ударение на последнем слове, – мы все же сумели вычислить и перехватить одного из них.

      – Вот как? – ухмыльнулся Гында. – Ну и где же он?

      – Там, где ему и положено быть, – на дне глаховского пруда.

      – С простреленной башкой, – ввернул Плотник.

      – Ага?.. – Гында нервно забарабанил пальцами по крышке стола. – А я вас просил об этом?

      Даос и Плотник недоуменно переглянулись.

      – Я вас за чем посылал, за дипломатом или за трупом? А?!. Где кейс? Почему я его до сих пор не вижу?

      – Петр Владимирович…

      – Вы же идиоты! Вам же простого дела доверить нельзя. Вы ведь только и можете, что бошки сносить да руки ломать. А еще небось интеллектуалами себя считаете. Интеллигентами. Или нет?

      Он уставился на Плотника. Тот поежился.

      Гында, заложив руки за спину, подошел к окну, за которым вовсю бушевала гроза. Мутные потоки воды стекали по оконному стеклу. Вспышки молний то и дело чертили небо. Перун обрушивал на Глахов всю свою ярость[39].

      – Значит, так, – не поворачивая головы, заговорил Гында. – Поедете сейчас на Кузнецовский Вал, навестите одного моего знакомого. Мне плевать, что вы с ним станете делать, но, если к вечеру дипломат не будет лежать у меня на столе, можете считать, что вы оба уволены. Ясно?!.

      Он резко развернулся, пытаясь придать своему лицу яростное выражение.

      – Ясно, – вздохнул Плотник. – Я только не пойму, почему это мы всегда крайними оказываемся…

      – Работаете потому что хуёво! – заорал Гында.

      – Не хуже других! – огрызнулся Плотник, отводя глаза.

      – Вот адрес, – склонившись над столом, Гында быстро нацарапал на листе бумаги координаты Барского, – и вытрясите из этого пидора все, что он знает. Вечером дипломат должен быть у меня!

      Он передал бумагу Даосу.

      – Все! Можете топать.

      – Эх-хе-хе, –

39

…Перун обрушивал на Глахов всю свою ярость… – Перун – древнеславянский бог грома и молнии. Считался покровителем князя (…Гында?..) и его дружины (…Плотник, Даос?..). Утвердившись в Киеве в 980 г., князь Владимир Святославович пришёл к выводу о необходимости утверждения на Руси единобожия и попытался учредить общерусский языческий пантеон во главе с Перуном. Реформа с треском провалилась, и в 988–989 гг. происходит крещение Руси и принятие пришедшего из Византии христианства.