Скажи, что ты моя. Александра Салиева

всего на мгновение. А повторно направленный на меня взгляд ощутился до такой степени тяжёлым, что аж колени подкосились. Если не удастся уйти из компании на мирной ноте, мне потом ни в жизнь нормальную работу с нормальной зарплатой не найти. На то, что он проявит великодушие и просто отпустит меня, рассчитывать тоже не приходилось. Я в прошлый раз три месяца страдала многочисленными собеседованиями в несколько этапов и проведением стажировок для его новых возможных помощниц, а в итоге замену себе так и не удалось подобрать.

      Сейчас же…

      – Я увольняюсь, – выпалила на новом выдохе.

      Как выдохнула, так и не вдохнула больше. С замиранием сердца и полнейшей досаде услышала вкрадчивым и суровым в ответ то, что и так ожидала:

      – В самом деле? – усмехнулся генеральный, откинувшись на спинку кресла, сцепив пальцы в замок, пройдясь по мне пристальным оценивающим взглядом с головы до ног и обратно, словно решал, в своём ли я уме, раз такую дичь тут несу. – И как ты себе это представляешь, Юлиана?

      Плохо…

      Очень-очень плохо!

      Я это себе представляла…

      Но не признаваться же ему ещё и в этом?

      Как и сдаваться я тоже в любом случае не собиралась.

      – Вы подпишете моё заявление, а потом… – вздохнула.

      И опять заткнулась. Ведь он безжалостно перебил.

      – А я его подпишу? – брезгливо уставился на бумагу.

      Но ничего!

      Это я тоже предвидела.

      – Подпишете, или нет, ещё один экземпляр я официально зарегистрировала через секретаря в приёмной. А значит, вы будете обязаны меня уволить. Если не сегодня, так по истечению двух недель, как и положено по Трудовому кодексу, – выдала максимально ровным тоном.

      Знала, что ступала на скользкую дорожку. Вероятность выставленного ультиматума босса раздражала ещё сильнее, чем невнятные оправдания. Недаром тяжесть его взгляда вновь сконцентрировалась на мне, а по губам скользнула хищная ухмылка.

      – Хорошо подготовилась, – то ли похвалил, то ли обвинил.

      По отстранённой тональности голоса не понять. Зато в глазах вспыхнуло чистейшее недовольство. Им он меня и сверлил, точно препарируя в своих мыслях за проявленное предательство, пока широкая мужская ладонь, дотянувшаяся до моего заявления, смяла его в комок. Кулак, как сжался, отчего на внешней стороне ладони отчётливо проступили вены, так и не разжался. А я на всякий случай отступила на полшага назад. Едва ли осознанно. Но и на выход из кабинета давно пора было.

      – Нашла себе другую работу, Юлиана? – предположил генеральный, тем самым останавливая меня от возможного бегства.

      Или же наоборот, побудил ускориться.

      Ещё ведь раз по имени назвал!

      И не просто назвал. Выделил. А это всё равно, что ругательство. Он ведь ко мне по имени очень редко обращался. В основном, лишь тогда, когда я в чём-то серьёзно провинилась. Мне всегда в таких случаях особенно неловко становилось. Слишком уж звучало оно из его уст… как приговор, который уже не исправишь.

      – Нет, –