Дом памяти и забвения. Филип Давид

настроение и несвязная речь производили такое впечатление, что он постепенно теряет контакт со средой, в которой мы живем, и втягивает нас в какую-то мрачную авантюру, отделяет от близких нам и понятных вещей, от мира, который принадлежал нам и которому принадлежали мы. Ведь, действительно, такое поведение отца после его возвращения из поездки в Вену и Берлин отравляло мою душу страхом, страхом неизвестного. Меня и по сей день время от времени охватывает невыносимая слабость, стоит мне вспомнить те дни: неужели обожаемый мною отец, которому я верил беспрекословно, вдруг погрузился в какую-то разновидность безумия, пока я жил в опасной иллюзии постоянства и неизменности видимого мира, под покровительством которого находился.

      Я был слишком маленьким, еще неопытным, чтобы суметь оценить суть этого изменения, которую заметили не только мы с мамой, но и окружающие.

      В сущности, все вытекало из заботы о нашем существовании. В сложной жизненной ситуации, когда отец раньше многих других понял, что возникла трещина, которая постоянно расширяется и превращается в пропасть, откуда хлещет мрак апокалиптических размеров, отец занял позицию нашего защитника, что, впрочем, несомненно и было его обязанностью, пытаясь найти какое-то безопасное место, далекое и защищенное от любой угрозы. То, что через какой-то год многим покажется исчезновением всего человеческого, он видел уже тогда совершенно ясно, и это, разумеется, было не обычным смятением или беспокойством, а воцарившимся внутри ужасом, паникой, которые ему не удавалось обуздать и остановить. Если безумие – это то, что описывается как несоответствие «опыту коллективного здравого разума», то он действительно был безумен. Но что представлял собой этот «коллективный здравый разум»? А не что иное, как опасное заблуждение. Единственным стремлением моего отца, назовем это и безумным стремлением, было стремление спасти нас, избавить от того, что в наступающих временах несомненно ждало нас.

      Что же могли сделать и что делали те немногие, у кого было чутье, ясное видение приближающегося Армагеддона? Существует история, совершенно реальная, одного болезненно озабоченного отца, который начал травить своих детей сперва небольшими дозами «Циклона Б», а потом постепенно увеличивал его количество, чтобы у малышей сформировалась устойчивость к смертоносному газу. Откуда этому заботливому отцу уже тогда, за несколько лет до начала широкого использования отравляющего газа, было известно, что этот газ станет незаменимым средством массового уничтожения людей? А он знал, у него было чутье. Было озарение. Некоторым людям дана способность видеть события, которые еще только наступят, с такой ясностью и убедительностью, как будто речь идет о чем-то, что вовсе не будущее, а сущая реальность.

      Выбор был мал. Следовало найти безопасный, но надежный способ исчезнуть. Скрыться из сферы опасности. Признаю, и мама, и я с недоверием согласились с отцовскими идеями о том, каким образом можно сделаться невидимыми или крохотными до незаметности. Мама