Расплата за ложь. Виктория Лукьянова

простить ужасное чувство юмора, но лишь бы не думать о том, что он говорит – это правда. Но дьявол в обличье человека не шутит. Ни один мускул не дергается на его лице. Он все так же спокоен и чертовски опасен.

      Какая же я идиотка, раз поверила, что смогу найти помощь в мире преступников. И не просто у какого-то хулигана или мелкого криминального авторитета, а у самого короля!

      Делаю шаг назад. Он видит меня насквозь и знает, что я струсила и хочу убежать. Но позволит ли уйти? Или нанесет удар?

      Страх застилает глаза, но я должна помнить о сестре.

      – Простите, я зря пришла к вам, – шепчу дрожащим голосом. Прятать истинные эмоции нет смысла, Мансуров и так понял, что я уже сдалась. – Приношу свои извинения и обещаю, что никто не узнает о нашей встрече и об этом разговоре.

      Жалкая попытка противостоять, но я обязана попытаться.

      Мансуров кривит ухмылку.

      – Никому не расскажешь? – надменно произносит.

      Часто киваю, наверное, слишком энергично.

      – Значит, ошибка?

      Пыл проходит. Уже едва могу пошевелить головой, чтобы согласиться.

      Он делает два шага вперед, едва не врезаясь в меня своим мощным телом. Я отступаю, спотыкаюсь на ровном месте, скорее потому, что меня не держат ноги, и падаю назад, но хищник делает бросок и ловит меня, схватив за руку.

      Вскрикиваю, а через миг уже прижата к его телу.

      – Тебе не убежать, мышка.

      – Пожалуйста, – всхлип вырывается раньше, чем успеваю взять эмоции под контроль.

      – Поздно, – хмыкает мужчина и, подхватив меня на руки, тащит за собой.

      Я немею от ужаса. Хочу сопротивляться, пытаюсь заставить свое тело дать отпор, но всё, что могу, так просто не шевелиться, пока не оказываюсь на столе, за которым Мансуров совсем недавно сидел. Он усаживает меня на гладкую поверхность широкого стола, рядом свалены какие-то бумаги и что-то еще, что я не рассматриваю, потому что всё моё внимание сосредоточено на нем.

      На том, как этот дьявол расстегивает пуговицы на рубашке.

      Он не шутил. Никаких игр.

      – Пожалуйста, отпустите меня. Я, честное слово… Честно, я больше не буду… Мне здесь не место… Этого нельзя делать, – дрожащим голосом шепчу в надежде, что он услышит и поймет, что должен отпустить меня. – Я обещаю, никому не скажу… Ничего…