Марионетка и Ключник. Алон Морх

красные лучи местного подобия солнца.

      – Вот и оно! – буквально взвыл от восторга демон.

      Механизм только начали строить. Он походил на цилиндр из витков тончайшей работы. Вся конструкция устремлялась ввысь, туда, где находилась колокольня и по совместительству центр управления.

      – Выглядит очень хрупким, – не проникся оптимизмом друга иной.

      – Любишь ты испортить настроение, – опустил плечи Еретик. – Хочешь, чтобы мы закрыли такое великолепие саедовой стеной?

      – Было бы как раз кстати, – согласился Дизглар. – Ведь, как я понимаю, от этой конструкции зависит работа всего механизма.

      Демон улыбнулся и обнял друга:

      – Поэтому ты и здесь. Твои дельные идеи будут как раз кстати. Ты ведь меня знаешь, порой я перегибаю с творчеством.

      – Порой это твоё увлечение даже приносит пользу, – подколол лорд.

      Вскоре они влились в процесс и уже не представляли себя без него. Корпели над механизмом, трудились каждый день, уставали до изнеможения, но любимое дело компенсировало все невзгоды. Дизглар часто контактировал с посыльными из Зердала, теперь Аспекты не принимали никаких проволочек и отговорок. Держали лорда на коротком поводке. Еретик же напротив никому не подчинялся. Его фигура в мире демонов была настолько незыблема, что открывала невероятное количество дверей.

      День шел за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Они настолько увлеклись процессом, что не замечали, как пролетает время. Когда колокольню, наконец, достроили, прошел уже почти год.

      – Пора! – с опаской сказал измотанный Дизглар. Они стояли на самом верху и смотрели вдаль.

      – Не волнуйся, – Еретик хлопнул стража по плечу. – А ну прочь от рубильника! Я сам…

      Он обошёл рычаг кругом, как будто не знал, с какой стороны подступиться.

      – И кто тут волнуется, – лыбился лорд. – Давай вместе?

      Демон поразмыслил и согласился. Друзья схватились за рычаг и вместе дёрнули. Последовал скрип и тишина. Они прислушивались, задержав дыхание. Остальные присутствующие и вовсе боялись шевелиться, не желая принять на себя гнев в случае неудачи или заглушить сладкий звон успеха. Тихий треск шестерёнок поднимался из самых низов и с каждым вздохом становился всё отчётливей. Еретик был так горд, что плакал. Он все свои изобретения сравнивал с детьми, которых у него никогда не было. Мало что-то создать, нужно, чтобы это нечто ещё и заработало правильно. Именно в такие моменты можно пролить скупую слезу. Хотя до вердикта ещё далеко.

      Механизм, который защитили по желанию Дизглара толстенными стенками, наконец, загудел и передал импульс на самый верх – в колокол. Он покачнулся и затмил восторги счастливых создателей греховным звоном. Дальность волны усиливалась с каждым ударом. Звук, словно рябь на воде, расходился всё дальше и вскоре накрыл весь Арвелак.

      – Оставьте нас! – скомандовал иной, как только на плитах стал проступать рисунок.

      Они сами придумали этот язык, и никто больше его не знал. Но осторожности