Итиноку. Анастасия Александровна Калько

наймем извозчика и поедем в Ореанду встречать утреннюю зарю, как герои Чехова. Ты не возражаешь?

      – Туда и пешком дойти можно, – Ника смотрела карту в телефоне, – что за сибаритство, Витя?

      – Я цитирую классика, если ты не поняла… В те времена ходить пешком считалось не комильфо.

      – А идея хорошая. Мне хочется посмотреть на то место, которое воспел Чехов…

      – Все для тебя, женка моя, – Виктор обнял Веронику, прижался щекой к ее волосам, теплым на солнце. – Мне здесь уже нравится. Настоящая осенняя сказка. И почему я только не поэт!..

      – Может, и стихи слагать начнешь, – взяла его под руку Вероника, – Ялта многих вдохновляет на творчество… Ух ты, слышишь? Тут есть даже ферма крокодилов. Сходим?

      – Заметано, самому любопытно. "По улицам ходила большая крокодила", – пропел Виктор.

      – "Она, она голодная была! – подхватила Ника. – Увидела француза, и цап его за пузо, она, она голодная была"!

      – Хорошо, что хоть не китайца, – прыснул Виктор, – а то рифма была бы 18+! О, зацени: Ялта уже и на меня действует, вот я и начал стихотворчеством заниматься!

      – Что б хорошее сочинил, хулиган, – рассмеялась Вероника.

      За их спинами раздались звук падения, громкий детский плач. Потом – яростный женский вопль и глухие звуки ударов.

      Обернувшись, Ника и Морской увидели, что на ступеньках сидит рыдающий мальчуган лет трех, а молодая женщина с перекошенным лицом фурии, видимо, его мать, колошматит пакетом и сумкой по голове и плечам охранника Морского, Гошу. Парень так обалдел от неожиданности, что только закрывался руками.

      Зато Федя, Сева и Лидина не растерялись. Они уже неслись к месту баталии. Сева на бегу уже выхватил пистолет и клацнул курком. Гоша вышел из ступора. Он ушел от очередного удара, а следующий отбил. У пакета звучно лопнули ручки. Он описал в воздухе великолепную параболу и, осыпав людей всем своим содержимым, шлепнулся на голову курившему возле своего автобуса шоферу.

      – Вы че, совсем?! – заорал автомедон, едва не проглотив сигарету.

      Лидина отработанным приемом сбоку скрутила беснующуюся женщину, орущую, как ирландская баньши, и подбила ее ногой под колени. Сева и Федя подлетели с пистолетами наготове. Ребенок завопил еще громче, желая привлечь к себе внимание взрослых.

      – Во шиза-то! – негодовал Гоша, – я мимо шел, а ее малой на лестнице оступился и шлепнулся, а ей померещилось, будто это я его толкнул, и как пошла орать и клешнями махать… Может, ей дурку вызвать? У них там никто из буйных не убегал?

      – Прекратить балаган! – в голосе Виктора прозвучали такие нотки, что охранники застыли навытяжку, скандалистка перестала визжать и материться в крепком захвате Киры, и даже мальчик замолчал. – Убрать оружие! Руки не распускать! На меня никто не покушался, отбой! – под ноги ему попался какой-то тюбик, потерянный молодой женщиной, и олигарх в сердцах так подбил его ногой, что чуть не зафутболил под калитку, отделяющую их от стоянки автобусов.

      – А вы, – обратился он к женщине,