Одержимость справедливостью. Александр Эл

квартирой родителей. Он ловил мои взгляды, ожидая, что я скажу. Наверное, знает, как я с мамой живу в старом деревянном доме, который остался от маминых родителей, и что мне теперь в училище нужно ехать с пересадкой. А ему вон, сел в троллейбус, 20 минут, и уже в училище.

      Вся стена в коридоре Димкиной квартиры, от пола до потолка была заставлена книгами. В основном художественная литература, целые собрания сочинений. Были книжки и на иностранном.

      – Кем работает твой отец?

      – Он, заместитель министра энергетики. А почему ты спрашиваешь? – Димка делал вид, что не понимает.

      – Да вот, вижу книг много. Даже иностранные есть. Думал, он какой-нибудь дипломат. Раз тебе игрушки дорогие, из-за границы привозили.

      – Да какой дипломат, какие ещё игрушки? Это мать книги собирает, теперь так модно.

      – Ну как же, а пианино.

      – А, ты об этом. Я же тебе говорил, это не родители привезли. Другие люди совсем, дальние родственники.

      – Ну да, ну да.… А, иностранные книжки, зачем?

      – Это не иностранные, это польские. Тоже мать собирала. Она же польскую школу закончила. Вот польские книжки и читает.

      – У тебя мать, полька? Вы за границей жили?

      – Да не полька она! Мама из Белоруссии. Там, польские школы были. Вот её родители туда и отдали.

      – Ты, тоже польский знаешь? – сейчас начнёт хвастаться, подумал я. Вот, мол, я какой….

      – Да нет, меня не учили. Я, к языкам тупой. Ничего в голову не идёт.

      – Ну, а книжки то эти, те, что по-русски, ты читал, или они так стоят?

      – Читал, конечно читал, почти всё читал.

      – Всё? Тут же до хрена, – ну вот, я так и знал, не может не хвастаться, – ты читал полное собрание сочинений Куприна? И Тургенева? Да ладно, Мопассана, я ещё поверю….

      – Да, и Мопассана, и Золя, и Хемингуэя, и Джека Лондона, и Ремарка, почти всё. Это классные книги, я оторваться не мог, – Димка явно был задет, намёком на то, что он может быть вруном, – почти всё читал, кроме польских книг. Но Сенкевича я читал по-русски. А вот, видишь, написано – Lalka, это по-польски значит Кукла. Был такой польский писатель Болеслав Прус, мама его любит, я не очень.

      – Ты же говорил, что польского не знаешь?

      – Да всё можно по-русски прочитать.

      – Да?… И что же тебе больше всего понравилось?

      – Больше всего? Много чего понравилось. А, вот, Сто лет одиночества, Маркеса. Не читал? Только книги этой здесь нет, её приносили, а потом забрали.

      – Нет, не читал, не слышал даже, – задавить хочет, интеллектом, подумал я, – Маркес? Итальянец какой-то, что ли?

      – Колумбийский писатель. Очень классная книга. Случайно в руки попалась, а я оторваться не мог.

      – Не слышал, – наверное, говно какое-нибудь, подумал я себе. Какие там писатели, в Колумбии. Специально узнаю про это, чтобы тебя, на чистую воду вывести.

      – Попадётся, прочитай, советую.

      – Ладно, почитаю, – знает, наверное, что книжку найти не смогу. Да и где её искать. Колумбийский