Уле-Александр идёт в школу. Анне-Катрине Вестли

руки ледяные, ты замёрз, похоже.

      – Угу, но теперь я могу одеться.

      Потом они все вместе поехали к тёте Петре. Их ждал накрытый стол и встречал приветственный плакат на двери.

      Ида сидела между мамой и папой, но то и дело вскакивала и бежала поцеловать тётю Петру. Ещё не хватало, чтобы тётя решила, будто Ида её забыла. Она её так любит!

      Уле-Александр так согрелся, что пыхал жаром. Он не мог взять в толк, как он умудрился замёрзнуть на пристани. Само слово «мёрзнуть» казалось ему странным. И в голове творилось что-то непонятное. Голоса за столом то грохотали, то едва слышались, не разберёшь, что и говорят.

      Над ним вдруг склонилась тётя Петра.

      – Ты, часом, не заболел, друг дорогой? У тебя глаза блестят и ты какой-то красный.

      – Нет, просто эта рубашка ужасно жаркая. Я выйду на балкон проветрюсь.

      Он вышел на балкон и мгновенно замёрз, но что удивительно – голова по-прежнему пыхала жаром, как печка.

      Надо высунуть наружу только голову, сообразил Уле-Александр, и тут его манёвры заметила тётя Петра.

      – Чем это ты странным занимаешься? – удивлённо спросила она. – Иди лучше обратно к нам.

      Родители Иды как раз рассказывали о корабле.

      – Представляете, – говорила мама Иды, – там три банкетных зала. И в каждом по вечерам играет оркестр и подают очень вкусную еду.

      – Но таких чудесных кексов, как вы напекли, нам, конечно, не давали, – добавил папа Иды.

      После еды тётя Петра намекнула Уле-Александру и Монсу, что им пора домой, потому что родителям Иды надо с дороги отдохнуть, а потом спокойно разобрать чемоданы.

      Уле-Александр пошёл к себе наверх, но лестница в этот день казалась бесконечной. И в голове что-то стучало и звенело. Он тащился до своего этажа неимоверно долго, а потом ещё долго-долго плёлся через всю площадку до двери квартиры. Наконец дошёл.

      – Сейчас ты мне всё-всё расскажешь, – сказала мама. – Только не мог бы ты сначала сбегать вниз в магазин?

      – Сил нет, – ответил Уле-Александр.

      – Что ж ты, мне не поможешь? Такой ты лентяй?

      – Сейчас уже ночь всё равно, – пробормотал Уле-Александр. – Видишь, как я устал.

      И он улёгся в постель не раздеваясь, прямо в брюках, рубашке и галстуке. Тут уж и мама поняла, что Уле-Александру плохо. А он чувствовал себя хуже некуда. На холодном ветру на причале он в своей тонкой рубашке промёрз насквозь и разболелся. «Какое счастье, что я уже в кровати и могу лежать, сколько захочу», – думал он.

      Визит врача

      У тебя когда-нибудь была высокая температура? Голова раскалывается, ломота в теле и боль в груди, так что ни вздохнуть ни выдохнуть. Вот так себя Уле-Александр и чувствовал. Если у человека слишком высокая температура, он иногда заговаривается: говорит вслух, а что говорит, и сам не понимает. Уле-Александр произносил целые монологи:

      – Я жил в Америке очень долго, теперь так странно возвращаться домой. Нет, мне не холодно в одной рубашке, она очень тёплая. Мне просто сначала