Колокол по Хэму. Дэн Симмонс

за то, что он, будучи поклонником женской красоты, практически никогда не ложился в постель один и предпочитал делать это в компании сразу двух дам.

      „Работодателем с континента“ был Абвер, полагавший, что Попов и поныне руководит шпионской сетью в Британии.

      Шестьдесят тысяч долларов, которые ему передали в Лиссабоне, предназначались для его мифических информаторов.

      „Подарить деньги нашей конторе“ означало, что Попов собирался отдать наличность службе М16.

      – Неужели? – скучающим тоном отозвался я, сунув в рот палочку жевательной резинки. Предполагалось, что салон герметизирован, однако каждая перемена высоты полета нещадно терзала мои уши.

      – Именно так, – сказал Флеминг. – Беда в том, что, прежде чем отдать деньги, нашему приятелю Велосипеду пришлось задержаться в Португалии. Наши коллеги из „пятерки“ и „шестерки“ оказались в хвосте очереди желающих развлекать бедолагу, и в итоге именно мне выпало пасти его вплоть до возвращения домой.

      Перевод: службы М15 и М16 ввязались в юридическую схватку из-за того, кто должен наблюдать за Поповым и проследить, чтобы деньги были доставлены по адресу. Флеминг, работавший в более или менее юридически нейтральной военно-морской разведке, получил задание надзирать за двойным агентом в течение нескольких дней августа, пока у Попова не появится возможность выехать в Англию и привезти деньги.

      – Все ясно, – сказал я. – Некто загреб в Лиссабоне кучу деньжищ и решил передать их Англии в качестве благотворительного дара. Надеюсь, тебе доставило удовольствие показать ему Португалию?

      – Не я, а он показывал мне Португалию. Вслед за ним я добрался до Эстроли. Слышал о таком?

      – Нет, – честно ответил я.

      – Это маленький симпатичный курортный городок на португальском побережье, – объяснил Флеминг. – Приличные пляжи и роскошные казино. А уж Велосипед знал толк в игорных домах.

      Я сдержал улыбку. Попов славился своим азартом. Получив деньги от Абвера, он посулил их службе MI6 и поставил на кон.

      – Он выиграл? – Я не забывал об осторожности, но рассказ начинал увлекать меня.

      – В общем-то, да, – ответил Флеминг, вставляя новую сигарету в длинный черный мундштук. – Я просидел там ночь напролет, наблюдая, как Попов обирает до нитки бедного литовского графа, которого он невзлюбил. В один момент наш трехколесный приятель выложил на стол пятьдесят тысяч наличными… несчастный литовец не смог поддержать ставку и был вынужден с позором удалиться. Это зрелище показалось мне довольно поучительным.

      Я не сомневался в этом. Флеминг всегда ценил отвагу превыше большинства иных добродетелей.

      – Какова же мораль? – спросил я. Звук двигателей изменился. Мы начали снижение перед посадкой на Кубе.

      Флеминг пожал плечами.

      – По-моему, никакой морали тут нет, дружище. Я провел восхитительную ночь в Эстроли за счет своей конторы. Но порой результат бывает не столь удачным.

      – Да?

      – Ты знаком