Нация. Плоды искушения. Том первый. Вячеслав Гришанов

ветерок казался лёгким и дружелюбным. Восторженное пение птиц, особенно соловьёв, пробуждало повсюду новый день. Их прекрасные утренние трели звонко разливались среди притихших деревьев, различных кустарников, вызывая у всякого слушателя чувство упоительной радости и умиления. Не слушать их было нельзя… От всего этого веселилось сердце и расцветала душа. Словом, всё было хорошо и очаровательно. Так бывает только тогда, когда природа и искусство соединяются вместе.

      Остановка, где садился Егор Сомов на служебный автобус, была совсем рядом с его домом, проще говоря, в пяти минутах ходьбы спокойным, размеренным шагом. Стараясь не опаздывать, он всегда выходил из своей квартиры на пять, десять минут пораньше. Не то чтобы это была привычка, нет, скорее самоорганизация. И в этом, надо сказать, он достиг определённых успехов! Хотя мы все прекрасно знаем, что нет ничего трудней этого занятия. Ведь для того чтобы добиться в этом деле конкретных результатов, нужно себя постоянно контролировать и ограничивать в чём-то, работать над собой. А для этого, как мы знаем, нужна воля, которая обуздывает и подавляет инстинкты и влечения, делая нас человечнее и цивилизованнее. А человек, к сожалению, не всегда хочет быть таковым. Уж что там говорить: такова его природа, а с «природой», как мы знаем, не поспоришь. Как бы там ни было, но именно этого качества многим людям не хватает. Но уж если кто-то добивается в этом деле положительных результатов, то, как утверждали древние мудрецы: «По себе можно познать других». А это немаловажно. Вот и на этот раз автобус только подъезжал к остановке, а Егор уже стоял и просматривал свежий номер газеты «Комсомольская правда», купленный тут же, в киоске «Союзпечать». Должен отметить, что читать Сомов любил ещё со школы и этого было у него не отнять. Читал он не то чтобы всё подряд, нет, а только то, что нравилось ему, что было ближе его сердцу, его натуре. В основном это была научно-публицистическая литература, история и философия. Он и сам порой удивлялся такому выбору, но эта увлечённость не играла в его жизни, как он сам думал, какой-то серьёзной роли – так, для общего осмысления и понимания сути человеческого сознания. Причём, как ни покажется это странным, он предпочитал «полуправду», которую открывал сам, а не правду, которую открывали люди и выдавали за некие общие ценности. Он был убеждён, что люди ошибаются значительно чаще, чем думают на самом деле. Хотя прекрасно осознавал и тот факт, что именно «общие ценности» составляют мудрость мира. И тем не менее ему нравился интерес открывать что-то новое самому, при этом он не боялся сомневаться, ошибаться, стукаться, что называется, лбом в двери познания.

      «Всё это наследие родителей, – говорил он рассудительно, – и не более».

      Правда, себя он при этом тоже не забывал, добавляя: «Ну, что-то выработано, конечно, и своим характером – это же безусловно».

      Ему страсть как не хотелось ущемлять своё самолюбие. И говорил он это не потому, что хотел понравиться кому-то – нет; эти слова больше касались его самого, его поступков. Только по ним он судил о внутренних движениях своей души, о мыслях и действиях. Я бы даже сказал так: заниматься собой ему