Журнал «Рассказы». Колодец историй. Михаил Дьяченко

в его глубине отразилась трость канареечного зонта.

      Нет – полоска света!

      Опора ушла, Ларго упал на спину, заметив, как над ним сверкнула голубая розга.

      – Мама!

      Она хлестнула по туману несколько раз, прежде чем захлопнула дверь. Ларго уже был внутри.

      Вайкатопе закрыл собой окна.

      – Бегом! За мной!

      Мама схватила луковый леденец за руку и потащила ее наверх.

      – Маа-а! – заныла сестра.

      Ларго знал: она не к матери обращалась, а канючила малину с сахаром. И плевать, что через миг их всех высосет туман!

      Хорошо, что они обе больше не Тсерингеры.

      Хорошо, что Ларго родился мальчиком и на всю жизнь останется сыном своего отца.

      В гардеробной сильно пахло лавандой: кто-то, кто очень дорожил своими тряпками, до смерти боялся моли.

      Мама схватила с полки горчичный свитер, куртку.

      – Ларго. Три шарфа, – шепотом, словно розгой. И толкнула луковый леденец вперед. Та исчезла между персиковой шубой и осенним пальто, расшитым янтарем.

      Ларго замешкался. Он не знал, где хранятся шарфы.

      Конечно, это маму разозлило. Она больно наступила на ногу Ларго, хватая из ящика аккуратно сложенные шарфы. Толкнула Ларго к персиковой шубе.

      Под ногами путался слоновий столик. Лез вперед.

      Последнее, что Ларго увидел, перед тем как провалиться в никуда: мама хватает семейный перстень из шкатулки.

      – Ла-а-а, Ла! Ла! Ла! – Луковый леденец сидела на полу, хлопала в ладоши.

      За ней – длинный коридор с рейлами одежды. Ларго не знал, что гардеробная у мамы с секретом.

      Справа зимние полушубки, меховые горжетки, муфты, а наверху – огромная пушистая шапка снежного цвета. Тут же вспомнился ее запах. Тогда мама была добрее.

      – Нам не сюда!

      Мама засуетилась. Побросала теплые вещи в сумку.

      Ларго помог натянуть рейтузы на Лайве. Взглянул на столик, который играл с помпоном, отлетевшим от шапки сестры.

      – Мы его возьмем? – тихо спросил Ларго.

      – Конечно! – Мама даже на мгновение забыла, что туман сочится в дом. – Конечно, возьмем. В бюро мне обещали, что, если довезем эту табуретку в целости и сохранности до Рондокорта, нам ее обменяют на мой комод.

      Мама кинула взгляд на рейл с летней одеждой. Шелковые платья, расписные платки и палантины, ушедшие в зимнюю спячку шляпки с перьями экзотических птиц.

      – За табурет отвечаешь ты, – снова словно розгой.

      Мама обвязала вокруг талии синий ремешок, а его конец закрутила вокруг запястья лукового леденца. Закинула на плечо сумку. Выдохнула.

      Глазами пробежалась по рейлу, поправила сонную шляпку с длинными перьями в цвет ремешка. И юркнула между палантинами.

      Руки дрожали, но Ларго решил, что так надежнее. Без спроса взял красный ремешок, привязал его к ножке стула, а потом и к своей руке. Мама отвечает за луковый леденец и решила, что так надежнее. А Ларго отвечает за столик. Все верно.

      Бросил взгляд на шапку снежного цвета. Да, тогда был праздничный