Флорентийская блудница. Лана Ланитова

Демон ритмично двигался позади нее, а она стонала от наслаждения. Владимир же в это время теребил ей соски и целовал в губы. Длилось это бесконечно долго. Её сотрясали волны оргазма – одна сильнее другой. Потом на место Виктора встал Владимир. И это вновь было безумно. Безумно и волшебно.

      Стыд куда-то пропал, сменившись животной страстью. Затем её вновь переворачивали на спину и, запрокинув ноги, входили сверху. И вновь по очереди. Мокрые от пота волосы прилипали к лицу. Их заботливо поправлял Владимир, который держал ее за руки. Плечами и спиной она ощущала жар его паха. И каменный член, готовый к бою.

      Ей казалось, что время тянется бесконечно долго. Мужчины то отдыхали, уходя к распахнутому окну, и курили душистые сигары, то вновь возвращались к кровати, тормошили её и заставляли подчиняться их смелым фантазиям.

      – У тебя, Махнев, насколько мне не изменяет память, была одна «приспособа» для плотских утех, – вдруг оживился Виктор.

      – Какая, патрон?

      – Тиски со ступенями. Где фиксируется голова и руки рабыни, оставляя в свободном доступе её роскошный зад.

      – Ага, была. А как же. Мы с Игнатом в ней замыкали Лушку.

      – Вот-вот! Правильно, Лушку. Я отлично помню и Лушку, и ту великолепную композицию с огородным огурцом. Всё это было весьма живописно и зело затейно. И Глафира Сергеевна, насколько я помню, имела честь, лицезреть ваши мудреные экзерсисы. Так ведь?

      – Нет! – вдруг крикнула Глаша. – Нет!

      – Да, моя прелесть, – выпуская кольцами дым, рассмеялся Виктор. – Я знаю, что и тогда ты мечтала, оказаться на месте Лушки. Разве нет?

      – Нет!

      – А мы это сейчас посмотрим, – вторил патрону Владимир.

      Она уткнулась носом в подушку и зажала пальцами уши. Кровь пульсировала в горячих висках. Сквозь ладони она слышала быстрые шаги и деревянный скрежет. Когда она открыла глаза, то увидела, что изуверская конструкция с одним большим отверстием для головы и двумя маленькими для рук, уже стояла посередине банной горницы. Владимир заботливо отер тряпочкой пыль с полированных досок и расстелил один из мягких половичков перед ступенями тисков – аккурат в том месте, где должны были стоять ее колени.

      – Прекратите этот балаган! – сверкнув глазами, крикнула она.

      – Глафира Сергеевна, признайтесь, что ПОДЧИНЕНИЕ – это именно то, чего вам так не хватает в любовных играх с супругом.

      – Помилуйте, патрон, то, что происходит у Глафиры с отставным майором Мельниковым, играми-то назвать никак нельзя. Грешно называть их унылые телодвижения – играми. Он и не подозревает о том, какие сильные оргазмы способна испытывать наша недотрога при применении к ней даже легких элементов насилия. Скажите, ma chérie, ваш благоверный хоть однажды вас отшлепал?

      – Нет, – тихо отвечала она, помрачнев лицом.

      – А связывал ли он вас хоть однажды, разведя ноги так, чтобы вы сходили с ума от стыда и похоти?

      – Нет…

      – Ну, тогда позвольте узнать еще об одной пикантной вещице: употреблял ли хоть однажды