Флорентийская блудница. Лана Ланитова

превратилось в неведомый поток, набухающий одним безумным и жадным нервом. И этот поток выплеснуло наружу мощной волной. А после волна откатилась к самому горлу, сведя судорогой красивое лицо, оскалив белые зубы и сорвав из горла хриплый крик. Совсем не нежный крик. Этот крик походил на крик какой-то неведомой птицы. Птицы не из этого мира.

      Волна сладострастия несколько раз вскрывала ей живот, сжимая судорогой все женское естество. А после она вновь, подобно морскому прибою, откатывалась к горлу.

      – Oh mein Gott, куда я попал! – фыркнул Виктор. – Я все-таки ни разу не видел такого сладострастия ни у одной своей любовницы. Каждая из них кричала в постели, но так как делаете это вы, Глафира Сергеевна, не делал никто. И что за звуки? Неужели ваше нежное горло издает это змеиное шипение, клекот и рычание?

      – Ах, прекратите меня стыдить, – устало прошептала она и свела полные ноги.

      – Я не стыжу. Я восхищен! Я много веков не слышал ничего лучше, чем ваши бесстыжие гортанные крики.

      Она перевернулась на бок и закрыла глаза.

      – Смотри, Махнев, она сейчас заснет.

      – Да, разве же ей кто-то позволит?

      Владимир погладил Глашу по ягодицам и вновь легко перевернул на спину. Томная сень ресниц смежила тяжелые Глашины веки. Теперь ее тело казалось ей ватным. Длинные ноги были гибки и расслаблены от основания пышных бёдер, до нежных, чуть розоватых пальцев.

      – Как податливо твое тело, – пробормотал Владимир. – Как оно послушно.

      Она лишь молча шевелила губами, находясь в бессознательном омуте.

      – Глашенька, надеюсь, ты помнишь многое из моих дерзких банных забав. А сейчас приготовься. Мы будем тебя ебать до изнеможения. Ты будешь терять сознание и вновь приходить в себя. Мы с моим учителем наспускаем в тебя столько горячего семени, что оно будет литься из всех твоих, до поры нерастянутых, милых дырочек. Мы разъебём тебя так, что ты не сможешь даже двигаться. Готова?

      – Нет, – она качнула головой.

      Но кто ее спрашивал.

      – Какова будет первая поза? – очарованно глядя на сонную Глафиру, спросил Владимира демон.

      – Я предлагаю положить ее на живот и согнуть в коленях ноги. Она и раньше любила такую позу. После нее она так быстро заводилась. Сначала она любит сзади…

      – Что ж, давай. Приступим, благословясь. Но, кто первый? Ты или я? Может, бросим жребий?

      – К чему нам жребий, патрон? Конечно, я уступаю первенство вам. Вы же мой учитель.

      А дальше она почувствовала, как в нее вошел каменный и раскаленный член демона. Ранее он не раз говорил ей о том, что их телесный контакт может принести ей смерть. И что же теперь? Она принимала в себя его грозный жезл и стонала от наслаждения. От каждого его толчка. И была жива! Жива! Но, жива ли?

      «Странно, неужели он мне лгал? Но, зачем? Что это? Неужели он такой же, как все?»

      Сознание ускользало от нее, заполняя всю её суть одним лишь безумным наслаждением.

* * *

      – Глафира Сергеевна, я не такой как все! – крикнул он. –