Злоборцы. Алексей Тихонов

Одет он был в одну лишь набедренную повязку. И то на бедре. Кожа покрыта бледным хитиновым панцирем, да ещё и вся в волдырях, прыщах и фурункулах. В целом, красавцем тролль не казался.

      Испуг привёл к онемению конечностей.

      Тролль приблизился, перекинул дерево из одной лапищи в другую, ехидно улыбнулся и спросил:

      – Шо, ребяты, есть деньжаты? – И потянулся к оцепеневшему Казиону.

      – А он дружит с музой, – успел заметить Кир до того, как его ухватили за шиворот и закинули на огромное плечо.

* * *

      Это дерево отличалось от всех прочих. И оно даже не толще и ветвистее остальных. Просто только к нему крепкой верёвкой привязаны три человека с угрюмыми лицами и ободранной одеждой. Рядом восседал весёлый тролль и пересчитывал деньги.

      – Тэк, шесть дэсяткув, сэмь. Хорошие ребяты, многа радости мине, бедному, прынеслы.

      – Эй, тролль, грабить людей – плохо! – пытался вразумить Кир.

      – А? – обернулся тролль, не совсем понимая, о чём речь. Взглядам пленных во всей красе открылась его физиономия. Маленькие уши, вернее, словно гвоздём пробитые отверстия у висков, минимум растительности на макушке. Узкие злобные глаза; нос – картошкой, мутированной такой картофелиной; рот расплывался в беззубой, если не считать четырёх клыков, улыбке. Лоб сильно сморщен: кожа слоями висела над глазами. Челюсти квадратные, цвет лица – бледно-серый.

      – Ты понимаешь нашу речь? – продолжал допрос Кир, глядя в щёлки-глаза и пытаясь понять, есть ли в них просвет разума.

      – Человэк говорить меня? – удивился тролль.

      – Да, говорит, а ты думал: один умеешь говорить?

      Тролль подошёл к Киру, внимательно его осмотрел, для верности лизнул, потом вновь вернулся к пересчёту денег.

      – Казион, наколдуй что-нибудь, – попросил Кир шёпотом.

      – Не могу, – ответил начинающий чародей. – Руки связаны. Да и не умею я ещё толком колдовать.

      – А можешь сделать так, чтобы он адекватно понимал речь?

      – Ну… не совсем… Могу лишь временно усилить его умственную деятельность. Потом он станет долго мучиться от болей…

      – А ну и пускай мучается, – перебил Мамс.

      – Но… – невозмутимо продолжил Казион тоном лектора Академии, – на некоторое время станет гением. Для тролля, конечно. Полезное заклинание. Его мы втихую заучили, чтоб к экзаменам проще готовиться. Только на экзамене как с бодуна сидели…

      – Давай рискнём! – предложил Кир, а сам уже начал думать, что бы такое разумное, доброе, вечное сказать троллю.

      Казион стал бормотать загадочную формулу и грозно поглядывать на грабителя. Тот лишь улыбался в ответ.

      – Но лишь божественный глагол, – нараспев читал маг-первокурсник, – до слуха чуткого коснётся, душа поэта встрепенётся, как пробудившийся орёл…[1]

      Вскоре довольная гримаса сошла с лица тролля, и лик его обезобразился печатью интеллекта.

      – У, голова болить! Болеть-болеть! Что могло случиться? – взревел он. – Насилие!

      – Слушай, Казион, а ты