Дуэль со смертью. Антон Чиж

обращал на них внимания. Вернее, был глубоко равнодушен к общественному мнению. Ценой слишком больших жертв был добыт выходной в субботу. Пришлось обещать господину Шереметьевскому, начальнику сыска, что отслужит дежурным по сыскной полиции три воскресенья подряд. Что для молодого чиновника было в самый раз.

      Получив увольнение, Ванзаров не думал утруждать себя: не он напрашивался в гости, его приглашали так настойчиво и ласково, сулили такой незабываемый день в неге дачных удовольствий, что пришлось поддаться. Предстояло редкое событие: полное безделье, когда заботливые хозяева только и делают, что суетятся вокруг, меняют блюдечко с вареньем, а тебе остается снять пиджак, ослабить галстук и насладиться чистым воздухом в удобном кресле до полного изнеможения.

      Что-то подобное рисовало воображение. И хоть к дачной жизни Ванзаров был равнодушен, но пропустить случай не смог. На робкие попытки захватить гостинцы заботливые хозяева ответили решительным отказом. Видеть Ванзарова на даче – уже счастье. Какие еще подарки! И хоть в грехе гостеприимства приятель Макарский замечен не был, но, видно, женитьба меняет человека безвозвратно. Оказаться беззаботным гостем на чужой даче – настоящее развлечение для холостого мужчины. Надо пользоваться, когда дают.

      Между тем, пока мы тут болтали, Ванзаров отстоял очередь к кассе, получил билет, протиснулся сквозь галдящую толпу, удивляясь, как приличные люди могут доводить себя до такого исступления, и кое-как забрался по крутой лесенке в вагон третьего класса. Дешевый билет был куплен не из любви к народу, а в целях экономии. На жалованье чиновника полиции первый класс – недостижимая роскошь. Протиснувшись к самому окну, несколько полноватый юноша оказался зажат между стенкой вагона и разгоряченным господином в клетчатом пиджаке. Снова его обдали презрением за отсутствие багажа.

      Когда волнение посадки улеглось, пассажиры занялись осматриванием друг друга. Публика собралась вполне приличная, привыкшая экономить на билетах. Нашлись знакомые по регулярным вояжам, завязались разговоры, а в дальнем конце вагона угощались чаем из термоса. Прелести железнодорожной жизни, в общем.

      Ванзарова молча осуждали. Соседи оскорбились вызывающе легким видом и отгородились стеной презрения. От этого он страдал куда меньше, чем от духоты.

      Раздался паровозный гудок, состав дернулся и медленно поплелся по ухабистым рельсам. Из окна потянуло свежим ветерком вперемешку с паровозным дымом. Ванзаров вдохнул полной грудью и за отсутствием других развлечений стал поглядывать за пассажирами, пытаясь разобрать, что скрывается за обычными человеческими лицами. То есть тренируясь в молниеносном портрете. Это упражнение он считал крайне полезным для сыщика. Как важно с одного взгляда оценить человека, понять, кто перед тобой и что от него ждать. Для тренировки вагон давал широкий простор.

      Самые разные типы и характеры. Вот только, подметив склонности человека, нельзя предсказать, на что он способен.