Мамалыжный десант. Юрий Валин

развернулся к приоткрытой двери, оценил работу.

      – Отож талант. Гармонию чуешь, – вроде бы без особого издевательства пробормотал сержант. Вернул чехол, выпрямился во весь свой невысокий рост, резко кинул лапу к пилотке: – Сержант Торчок, Особый отдел фронта! С вопросом по квартированию и расположению.

      Тимофей понял, что уже сам стоит на ногах и застегивает ворот гимнастерки. Умеет гость многозначительно гавкать. Но выселять склад КНН пытались уже дважды, не особо-то вышло.

      – Товарищ сержант, если вы по поводу занятия блиндажа, так приказ о переводе склада требуется. Сами понимаете, тут материальные ценности.

      Гость покосился на ряды красивых, но никчемных катушек и махнул лапой:

      – Отож, если двойной ценности, мы не претендуем. И на блиндаж не посягнем. Исключительно на постой, и оченно скоротечный. Держите посланье, товарищ Партизан.

      Гость протянул записку. Послание оказалось коротким.

      Тов. Лавренко, разместите группу и транспорт на два-три дня. Люди надежные.

      Ниже стояла вполне знакомая Тимофею подпись, у него такая же в красноармейской книжке красовалась. Старший лейтенант из дивизионного Особого гостей прислал. Это, конечно, иное дело.

      Сержант с характерной фамилией Торчок извлек из кармана гимнастерки красное удостоверение, многозначительно продемонстрировал открытым. Впечатлило. Боец Лавренко впервые видел сержанта с удостоверением СМЕРШ и вообще не думал, что такое бывает.

      – Что ж, располагайтесь, товарищ сержант. У вас что за транспорт?

      – Погодь, товарищ Лавренко, по-людски ознакомимся. – Гость подал руку и представился неофициально: – Павло Захарович, старший группы. Отож, можэ и не день, а три-четыре нам дожидаться выйдет, но не отяготим. Бо приказ нам ждать.

      Хозяин склада КНН пожал ладонь-лопату и сказал:

      – Понимаю, служба есть служба. Места хватит, катушки можно складывать в лежаки, ничего им не делается. А вас много?

      – Не особо, втиснемся как-нибудь, – заверил сержант.

      Гостей оказалось трое: кроме косноязычного, но вдумчивого Торчка имелись водитель и, собственно, машина. Вот ею можно было залюбоваться.

      – «Додж три четверти», сотня лошадиных сил. Прямо с завода, – небрежно объяснил шофер, парень возрастом чуть старше Тимофея, в новенькой форме и с чистыми погонами рядового. – Тянет как танк, можно гаубицу на буксире таскать или зенитку в кузов поставить.

      С шофером все было понятно: болтун и трепач, на фронте без году неделя. Но вот машина…

      Американский полугрузовичок действительно был новеньким, пусть уже пропылился, но аккуратненько, а брезентовый тент так и вообще выглядел так, словно только утром натянули.

      Тимофей присел, глянул под округлое крыло, на ребристую мощную покрышку.

      – Отож разбираешься? – удивился сержант Торчок.

      – Не, не умею, – вздохнул Тимофей. – Но она того… Чуется гармония, как вы говорите. Сильная машина.

      – То да, – согласился Торчок. – Так хороша, что даже с гаком.