От…и До…. Андрей Лапа

хищных для утроб своих,

      Как благо воспринять –

      Монголов нападенья обстоятельство,

      И тот соблазн пророс –

      Гордыней и предательством…

      И каждый князь

      Спокойным взором,

      Глядит во помрачении зверином,

      Как люд единокровный

      Падает покойным

      В монгольском растерзании тигрином…

      И брату в помощь руку не подав,

      Чтоб на костях его подняться,

      Очередной предатель

      Жаждет за чужое взяться,

      Но душит и его

      Нашествия Удав…

      И Желтая Змея

      Так, постепенно,

      Русь охватив собой вокруг,

      Как-то по-дьявольски степенно

      Образовала ада круг,

      И Золотая – далось имя ей – Орда,

      На ига бесконечные года,

      Ибо предрЕчено было Христом,

      Что разделившееся царство

      Само в себе – пустеет,

      Словно сухое дерево,

      То, что рассталось

      С последним опадающим листом,

      И, разделившись сам в себе,

      Дом выжить не сумеет,

      Под трещины карающим хлыстом…

      И канули Руси обломки –

      В змеиный адовый котел,

      И золотой луч света звонкий

      Пал во ущелье тьмы,

      Как гибнущий орел…

      И там его монголы травят –

      Огнем предательской напасти,

      И из луча,

      Из духа русского,

      Из золотого света –

      Злато греха, порока плавят,

      Как символ Зверя власти,

      И выводок змеиной темной страсти:

      Гордыня, похоть, воровство,

      Коварство и разбой, убийство,

      Злой умысел, безумство, богохульство

      Свирепство и завистливое око

      И сладострастие, и непотребство –

      Роем впивается кровососущих мух

      В распятый полумертвый российский дух…

      И разделяется на три Дух силуэта:

      Один – Христа жемчужный – Иисуса,

      Другой – кровавых дел поэта,

      Весь черный от грехов искуса,

      И на кресте,

      Срамная оболочка эта

      Лишь извивается для злобного укуса,

      Без покаяния

      И без надежды света…

      А третий силуэт – разбойник тоже,

      Насиловавший душу

      На греховном ложе,

      К чужому горлу приставив нож,

      Под хохот бесов порочных рож…

      Но отблеск от Христа,

      Жемчужный, невечерний,

      Распятому упал разбойнику на грудь,

      И все его грехи его ж пронзили сердце,

      Обнаживши совесть,

      Как скрытую Божественную Суть…

      И видит он себя в утробе,

      Средь материнских вод,

      Но вдруг желание,

      Будто могильный червь во гробе,

      Его сознания пронизывает Свод…

      И возжелал младенец тот ворваться

      Во сотворенный Богом свет,

      И в ход пуская Слово,

      Будто острый нож,

      Срезать, как мясо, золото

      Со убиенных лет…

      И это пожеланье, отразившись

      От