Деревянное яблоко свободы. Владимир Войнович

в моем появлении с Верой нет ничего предосудительного, я все же смутился и глазами попытался показать Лизе, что это именно ничего и не значит. На мое счастье, Носов был еще здесь. Я попросил прощения у Веры и отвел Носова в сторону.

      – Послушай, старина, – сказал я ему. – Будь друг, займи пока мою гостью, мне надо отлучиться.

      Он сразу все понял.

      – Давно пора отлучиться, – сказал он. – Лиза – девушка строгая, твое отсутствие может дорого тебе обойтись.

      – Значит, ты с ней побудешь и не оставишь ее? – спросил я о Вере.

      – О чем речь, – сказал он. – Почту за счастье.

      Мы вернулись к Вере, я потоптался еще с полминуты, а затем, извинившись и сказав, что поручаю заботу о ней своему другу и скоро вернусь, отошел.

      Когда я подошел к Лизе, перед ней все еще стоял гвардейский офицер.

      – …И вот однажды, – продолжал он какой-то свой рассказ, – играли мы в карты у командира, а командир, надо вам сказать, был старый холостяк…

      – Простите, – перебила Лиза, – позвольте представить вам моего друга…

      Мы раскланялись, он пробормотал свое имя, которое я не расслышал, я пробормотал так же невнятно свое.

      – Добрый вечер, – сказал я.

      – Добрый вечер, – сказала она со значением.

      – Good evening, my dear! [2] – строго сказала Авдотья Семеновна и пытливо посмотрела на меня сквозь очки. – Куда ж это ты, мой друг, запропал?

      – В каком смысле? – спросил я.

      – Давно тебя у нас не видела.

      – Служба, – сказал я.

      – Уж так заслужился, что и забежать не можешь, – проворчала старуха.

      Офицер, видя, что между нами идет какой-то свой разговор, извинился и отошел.

      – Эта провинциальная красавица и есть ваша гостья? – помолчав, спросила Лиза, придавая оттенок презрения не только слову «провинциальная», но даже и слову «красавица».

      – Да, – сказал я подчеркнуто беспечно. – Отец ее просил сопроводить свою дочь на бал.

      – Она первый раз выезжает в свет?

      – Да. А что?

      – Вы бы ей сказали, что широкие пояса вышли из моды еще в прошлом году, – сказала Лиза. – Впрочем, – добавила она, уже не скрывая своей неприязни, – женщины со вкусом перестали их носить еще в позапрошлом.

      – Прошу прощения, – сказал я. – Но мы не настолько близки, чтоб я мог делать ей замечания подобного рода.

      – А я думала, что если вы вдвоем являетесь на бал…

      – Лиза, – перебил я, оглядываясь на ее матушку, – не устраивайте мне, пожалуйста, сцен, это вам не идет. У вас делается злое лицо и злые глаза. И, простите меня, вон, кажется, идет Баулин, мне надобно с ним переговорить по делу.

      Костя Баулин был мой товарищ. Он работал доктором в городской больнице, и иногда, как сведущего специалиста, я привлекал его к судебной экспертизе.

      На днях я послал ему медицинский акт вскрытия тела извозчика Правоторова и просил дать свое заключение. Мне хотелось

2

Добрый вечер, дорогой (англ.).