Ненужный Герой. Emory Faded

и сами не знали, – и, показалось, или они там что-то и про мою мамку прокричали?

      В это же время разбросанные части вертолёта становились всё ближе, и я уже отчётливо смог разглядеть лопасть вертолёта, которую до этого принял просто за какую-то металлическую палку, и переднюю часть вертолёта, где и находится кабина пилотов, и даже самих пилотов, которые были в совсем не лучшем виде.

      Бежать уже было откровенно трудно, дыхалка и ноги подводили, да и от такого напряжения я был готов блевануть в любой момент. Но желание жить делало своё – я бежал через силу и страдания, надеясь на то, что я всё-таки найду что-то, что мне поможет в кабине пилотов у лежащих там трупов.

      И когда до кабины вертолёта оставалось метров пятьдесят, у меня уже подкашивались ноги, словно у какого-то алкаша дяди Васи с третьего подъезда по пятничным вечерам. А стоило пробежать ещё дальше, как голова закружилась, ноги запутались и я запнулся о свою же ногу, полетев ебалом вперёд и утянув за собой завизжавшую от страха Катарину.

      Так я и в печатался прямиком в землю, испытав очередную порцию боли в этом дерьмовом мире. А следом за мной упала и Катарина, кажется, начав плакать. Крики, исходящие сзади, резко сменились на ликование и радость.

      Я же понимая, что со мной будет, если сейчас не встану, всё же, невзирая на боль от разбитого ебала, смог опереться руками на землю и подняться, продолжив бежать к кабине вертолёта. И я смог – я пробежал эти пять метров, добежав до своей цели – кабины вертолёта.

      Кабины вертолёта была разбита. Нос вмялся в землю, стёкла разбиты и из одного такого торчит окрававленная рука одного из пилотов, одетых в зелёную военную форму. Сам же пилот, судя по всему, уже мёртв.

      Но на нём я заметил пояс, к которому крепиться то, что мне может помочь в данной ситуации.

      Я начал искать большое отверстие в стекле, чтобы просунуть руку, но так его и не найдя, зато слыша уже в десятке метрах от себя крики цыган, я, не долго раздумывая, одни ударом локтя разбил ранее треснувшее во многих местах стекло вдребезги и, не замечая порезов и боли, протянул руку к кобуре, из которой, кое-как открыв её, достал тяжёлый по моим дрищёвым меркам пистолет.

      ПаникуяПаникуя, быстро осмотрев его, плюс-минус понял, что нужно делать дальше: сразу передёрнул затвор и снял с предохранителя, после чего развернулся и, направив его в первого же попавшегося на глаза врага, нажал на курок.

      Выстрел и руки содрогаются от отдачи, а пистолет чуть не вылетает из моей руки.

      Зато и тот, в кого я целился, сначала ощупывает свой живот, а после с непонимающим лицом падает набок. Да и громкий звук выстрела, что даже меня самого чуть не оглушил, напугал остальных так, что те резко затормозили. Трое из них, кстати, уже добрались до Катарины и пинали её ногами, попутно замахиваясь своими ножами.

      Ещё выстрел, и следом ещё один. Ещё двое попадали – один сразу от точного попадания в голову, выбывшего его мозги, а второй от попадания куда-то в плечо закричал, упал и продолжил лежать, постанывая. Видя это, остальные цыгане уже сильно нервничали, не решаясь даже двигаться.

      Но