Пурпурная слеза. Сергей Басалаев

же скорей ко мне, мой сладенький ноябрикосик.

      Я ощутил жар во всем теле, ноги стали ватные, моя голова бешено кружилась. Пульс бился как юный папуас, при инициации в мужчину. Я закрыл глаза, вытянул губы для поцелуя. Кусочек пурпурного камня в заднем кармане стал нестерпимо горячим.

      Вот-вот я почувствую губы моей любимой. Сейчас-сейчас…

      Меня чуть тряхнуло. И слух резанул противнейший голос:

      – Парень, ты ж не моего вида!

      Открыл глаза. На меня уставилась зубастая морда, по бокам ее топорщились перепонки. От страха и удивления я потерял дар речи. Мой рот безмолвно открывался и закрывался.

      – Родной, с тобой все в порядке? – Склонив голову на бок, ласково спросило существо.

      Я на четвереньках стал пятиться назад, пока не уперся во что-то.

      – Друг, там скала.

      – А ты кто? – Пропищал я.

      – Как кто? – Рявкнуло существо. – Спасатель я. Доставляю всякий несознательный элемент, типа тебя, домой.

      – А как ты меня нашел так быстро? – Тихо спросил я.

      Спасатель подбоченился.

      – Ты хочешь мне задавать глупые вопросы или хочешь, чтобы я тебя оттабаранил домой?

      – Хочу, чтобы ты меня отвез домой, – жалостно простонал я.

      – Тогда, ПШли.

      Спасатель повернулся и сделал призывный жест когтистой лапой. Я робко потрусил за ним.

      – А как тебя зовут? – Спросил я, стараясь завязать беседу.

      – Джек-Потрошитель, вот мое имя! – Спасатель оглянулся и ощерил свою зубастую морду.

      От ужаса я так и сел на свою пятую точку.

      – Не боись, это шутка, – хмыкнул спасатель. – Меня зовут Румя Зельбильштейн.

      – Ну что ж, бывает, – ляпнул я.

      Остальную часть дороги мы провели в полном молчании.

      Когда повернули за оранжевый бугор, я увидел «победу» ГАЗ-М-20. Новенькая, она сверкала в лучах красного солнца, как новогодний стеклянный шар на забытой в марте елке.

      – И на… ЭТОМ мы поедем? – Удивлено спросил я.

      – Зачем ехать, – садясь в машину, сказал Румя, – когда можно лЁтать. Ты садишься или как?

      И я залез в раритет. Осмотрелся. Всюду был мех, на руле, на сиденьях, на приборной панели. С потолка тоже свисал белый пушистый мех.

      Румя вытянул лапу и дёрнул на себя какой-то рычажок на панели приборов. Машина тотчас поднялись в воздух. Румя врубил четвертую передачу и «победа» стремительно понеслась по багровому небу астрального мира.

      – А куда мы летим? – Осведомился я у Руми.

      – В распределительный пункт, где таких воришек как ты, отправляют восвояси, – сурово ответил Румя.

      – Я ничего не крал, – промямлил я себе под нос.