Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь. Сара Дюнан

хочет сказать, чтобы ты пока отпустила шлейф, – сказала ей Лукреция.

      Девочка задумчиво закусила нижнюю губу, сделала реверанс и медленно опустила реку шелка на пол, да так грациозно, что обе женщины просто не могли оторвать от нее глаз. Затем, высоко подняв голову, прошествовала, словно солдатик, в дальний конец комнаты.

      Адриану охватило смутное чувство, что она проиграла поединок. Тряхнув головой, она тут же переключила внимание на племянницу.

      – Все в порядке, тетя, – кивнула та. – Я могу идти сама. Я готова.

      Приближался самый яркий момент предстоящего семичасового торжества. Лукреция проснулась еще до рассвета, не дождавшись звона колокола, и лежала в кровати, вознося молитвы и прося поддержки в этот важнейший день ее жизни – ведь она впервые увидит своего мужа! Возле кровати под «Подражанием Христу» и часословом лежал маленький замусоленный томик рыцарских историй, которые взрослые сочли подходящими для девушки ее возраста и положения. В них чистокровные принцессы, обманутые и преданные своими злыми братьями или королями, незаконно взошедшими на престол, боролись за трон и истинную любовь. Пока она не питала иллюзий относительно собственного будущего, но голова у нее немного кружилась, и она не могла побороть легкую дрожь при мысли, что сегодня всеобщее внимание сосредоточено именно на ней.

      За окнами спальни занимался новый день, и он обещал быть отличным. В начале лета в Риме царит прекрасная погода, небо голубое, а солнце ласковое. Ах, должно быть, именно в такой день Артур женился на своей Гвиневре. А ведь они были счастливы, хоть и недолго.

      Лукреция повернулась к тете.

      – Как я выгляжу?

      Адриана приоткрыла было рот, вновь сомкнула губы, а затем из глаз ее брызнули слезы. Она тоже читала сентиментальные истории. А может, у нее были свои причины расстраиваться из-за политических браков.

      – Что ж, все равно уже поздно что-то менять, – сказала Лукреция, сжимая тетину руку. Жемчуг на ее одеждах сверкал в лучах солнца. – Ах, это платье такое тяжелое!

      – Подожди, вот приедет твой брат, и ты поймешь, что твое одеяние легче перышка, – ответила Адриана. – Он нацепил на себя половину ювелирной лавки.

      Лукреция улыбнулась неожиданной шутке, обняла тетушку, а затем вышла на балкон. Хотя она старалась не показываться людям, кое-кто из толпы все же заметил ее, раздались приветственные крики. С празднования коронации папы прошел почти год. Торжественные свадебные церемонии – обычное дело в других итальянских городах, а теперь вот и в Риме есть собственная королевская семья. Любимая дочь папы выходит замуж! Все предвкушали горы фруктов, реки бесплатного вина и безудержное веселье.

      Музыка приближалась. Звук барабанов отдавался эхом у нее в животе. «Это происходит со мной. Сейчас. Здесь, – думала она. – Мне почти четырнадцать лет, и я вот-вот познакомлюсь с мужчиной, который станет мне мужем. Милостивый Боже, сделай так, чтобы я понравилась ему. Пусть он полюбит меня. И я полюблю его с твоей помощью!».

      Лукреция старалась запомнить это чувство, заморозить, запасти впрок, сохранить на будущее