Пьющие чудо. Кирилл Князев

походкой меняла удаляется. Мы остаёмся молча смотреть на тихий дворик. Летит, наметая сугробы, снег. Редкие машины украшают белые шапки. У некоторых – замело стёкла. Видно, хозяева опрометчиво решили проехаться на городском транспорте, поверили чистому, голубому с утра, небу.

      Рядом с тонущими в снежном пухе старыми качелями играют дети. Пробуют перебрасываться снежками – получается скверно: не лепятся снежинки в крепкие комки. Но малышне хватает и этого: с визгом носятся вокруг покрытого облупившейся краской железа. Когда есть фантазия и толика свободного времени – скучать не приходится. Особенно в детстве.

      – Мы тоже как дети, – вдруг произносит Дан. – Только вместо снега у нас кое-чего пострашнее.

      Солидарно киваю. Данила только в яви пробивает на подобные разговоры. На Земле он разом стареет, а в Канве – вечно молодой. От этого контраста немножко не по себе.

      – Все мы… вечные дети. Только с пережитыми зимами куш за победу растёт, – отвечаю я. – Боишься заиграться?

      – Поздно бояться, Фокси. Поздно.

* * *

      К родителям я заглядывать не стал. Ограничился телефонным звонком. Времени до входа в Канву осталось – всего ничего. Нужно ещё успеть привести себя в порядок, настроиться морально.

      Как бы ни тянуло в иллюзорный мир, всё равно, уходить из мира земного вот так, с наскока, нельзя. Нужно вежливо сказать родине «до свидания», почитать хорошую книжку. Или фильм посмотреть. Иначе – заблудишься меж двух реальностей. И будет у тебя не личность – жалкая тень.

      Женя подозрительно быстро открыла дверь. Посторонилась, впуская меня.

      Я цепким взглядом подмечаю, что подруга успела подвести глаза, накрасила губы. Вместо футболки и джинсов – цветастое платьице.

      – Ждёшь кого? – спрашиваю, отряхивая с куртки снег.

      – Молодой человек должен подойти, – говорит Женя. – С друзьями.

      – Что же, без сопровождения никак? – улыбаюсь я. Разуваюсь. – Рейдом, что ли, на тебя собрался? Ну, Бог в помощь тогда.

      Женька пытается отвесить мне подзатыльник, я уворачиваюсь. Краем сознания подмечаю, что действую не в рамках шутки – на рефлексах. Хороший признак. Быстрее оклемаюсь после нырка в Канву.

      – Он у тебя не иллюзорник, часом? Если да – гони в шею, – продолжаю подтрунивать я, отступая к кухне.

      После холода горячий чай – самое то.

      – Не, – мрачно произносит Женя, надвигаясь на меня, – хуже. Геймер.

      Зажигаю конфорку. Ставлю чайник на цветок голубого пламени.

      – В шею, золотце, в шею гони…

      – Он хороший, – улыбается подруга. Гоняться за мной ей надоело. Решила заняться заваркой. – Тебе понравится. И ребята забавные… своеобразные такие.

      – О, – вздыхаю я, ногой пододвигая к себе табурет. – Как жаль, что шабаш без меня пройдёт.

      Женя, решив, что я окончательно капитулирую, разлила чай по чашкам. Чуть отхлёбываю. Хорошо. Будь моя воля – выпил бы четыре… нет, пять таких стаканов. Но тело за время псевдосна может оконфузиться. Перед заходом в Канву лучше не пить, не есть.

      – Может,