Ты, я и Париж. Татьяна Корсакова

модернизированный саркофаг, требует особого режима, а ему, Яну, нужно всего лишь нырнуть в его хромированное чрево…

      – Вас укроют пледом, – врач по-своему расценил его заминку, – холодно не будет.

      – А результаты когда? – От мысли, что его перед загрузкой в махину завернут в плед, стало совсем худо.

      – Почти сразу же. Подождете полчасика – и будут вам результаты. Ну, прошу вас, господин Немиров!

      Изнутри махина не понравилась Яну еще больше, чем снаружи. Вдруг оказалось, что клаустрофобия – это реальная проблема, а не выдумки психиатров. Особенно когда у тебя нет возможности пошевелиться, а в уши льется размеренное пощелкивание, похожее на звук метронома. Внутри махины время, казалось, текло по-другому. Ян сначала пробовал считать про себя, но постоянно сбивался из-за чертового метронома. В конце концов он махнул рукой на это неблагодарное занятие и решил просто расслабиться. Не с первой и не со второй попытки, но у него получилось, и к концу обследования он чувствовал себя почти нормально. Легкая дрожь в пальцах не в счет.

      Когда Ян наконец выбрался из «саркофага», оказалось, что Шурик ушел.

      – Ваш друг просил передать, что отлучился по неотложным делам. – Молоденькая медсестра улыбалась Яну дежурной вежливой улыбкой.

      Надо же, отлучился по неотложным делам! Дезертир несчастный! А Яну что теперь делать одному? Он вытер взмокшие ладони о брюки. Ну и хрен с Шуриком! Он как-нибудь сам разберется с этим чертовым обследованием. Подумаешь, сложность – выслушать диагноз! Даже любопытно узнать, что у него там в черепушке.

      Ян бродил по гулкому больничному коридору, то и дело поглядывая на часы. Врач сказал, что подождать нужно всего полчасика, а прошло уже сорок пять минут. Что же они там так долго? Что такое интересное обнаружилось у него в мозгах? Ему вдруг нестерпимо захотелось курить. Два года не хотелось, а теперь вот – пожалуйста. И Шурик, как назло, слинял по неотложным делам…

      Из врачебного кабинета выпорхнула все та же молоденькая медсестра. Ян рванул ей навстречу.

      – Ну, как там? – Ему очень хотелось, чтобы голос звучал не слишком заинтересованно и без заискивающих ноток. В конце концов, он взрослый мужик, уважаемый бизнесмен, грех ему волноваться, словно желторотому мальчишке.

      Медсестра улыбнулась все той же вежливо-профессиональной улыбкой, сказала:

      – Еще пару минут, пожалуйста. Доктора совещаются.

      Сердце оборвалось и ухнуло куда-то вниз. Доктора совещаются! Это что ж они так долго совещаются?! И вообще, если это банальное обследование, как утверждал Шурик, то зачем вообще совещаться?! Выдали результаты – и все дела…

      Медсестра обошла его по большой дуге, словно прокаженного, звонко зацокала каблучками по выложенному каменными плитами полу, а Ян остался стоять перед приоткрытой дверью. Из помещения доносились мужские голоса. Голоса о чем-то спорили. Ян воровато оглянулся – в коридоре не было ни единой живой души, – прижался взмокшей от пота спиной к стене, аккурат возле двери. Голоса стали громче.

      – …Ну и что, что клиника нетипичная? А ты не смотри