Рив и Ольга. Владарг Дельсат

сведения в другую клинику, чего делать ему не хотелось. Чудеса в онкологии случаются крайне редко, потому у доктора было желание понаблюдать, что с Мириэль и Ланселотом будет в дальнейшем. Однако Германия всё ещё оставалась государством, регулируемым правилами и законами, где «хотелки» врача большой роли не играли, поэтому герр Кроне нажал кнопку селектора.

      – Марта! – позвал он дежурную медсестру. – Готовьте документы для фрау Штиллер и герра Шнайдера, будем выписывать.

      – Давно уже готовы, – ответил ему женский голос, слышимый на удивление чётко, хотя обычно присутствовали шумы. – Занесу вам через пять минут.

      Немолодой седеющий мужчина оглядел свой кабинет. Шкаф, стол, кушетка и обязательный игровой уголок выглядели новыми, как будто были установлены совсем недавно. Не знающий детской радости кабинет педиатра-онколога иногда вызывал желание просто убежать. Стены, пропитанные горем родителей, казалось, давили на доктора Кроне, проработавшего в этом месте не один год. Тяжело вздохнув, педиатр откинулся на спинку удобного кожаного кресла и уставился в потолок. В отделении находилось ещё пятеро детей разного возраста, помочь которым медицина не могла. Онкологическая клиника…

      В неслышно открывшуюся дверь вошла тридцатилетняя медсестра Марта, отвлекая доктора Кроне от его мыслей. Женщина выглядела лет на двадцать даже в стандартной больничной робе, как ей это удавалось – было загадкой для всех в отделении. Мягко улыбнувшись, Марта положила перед врачом листы выписки, на которых уже красовались подписи главы реанимации и паллиативного отделения. Оставалось поставить подпись лечащему врачу, после которой детей заберут счастливые родители, ещё не знающие, что ничего не закончилось. Пока пациенты медленно двигались на тот свет, цель оправдывала средства, но вот теперь… Теперь детям предстояло платить за всё, сделанное во имя их спасения.

      Не знающие о тяжёлых раздумьях лечащего врача Рив и Ольга обсуждали отношение к ним родителей и интерпретацию этого отношения. Ольге вдруг стало интересно – почему она понимает, что такое нежность и ласка, если сама этого ранее не испытывала, на что Рив внимательно осмотрел потолок палаты – идеально белый, на котором ничего нового не появилось.

      – Ты куда это смотришь? – с подозрением поинтересовалась девочка, ожидая ответа.

      – Ищу, может там написано, как ты зачёт сдала, – хмыкнул её напарник, опуская голову, чтобы взглянуть на Ольгу. – Мы в реципиентов попали местных, понимаешь?

      – И что? – не поняла его собеседница, удивлённо глядя на Рива.

      – Система ценностей та же. Понятия и привычки те же, а ещё и гормоны полезут, вот тогда наплачемся… – менторским тоном объяснил ей улыбающийся мальчик. При этом Ольга машинально потёрла вместилище интуиции – очень уж интонации у него кураторские получились.

      – Хорошо, что куратора здесь нет… – вздохнула девочка, которой опять захотелось поплакать.

      Говорить о том, что находиться в полной