Любовь выше суда. Виктор Кособоков

той, которой её будущий ребёнок, мальчик ли, девочка, скажет заветное: «Мама»! А она, Лена, не услышит этого заветного слова от того, кто уже сейчас беспокоит её вот этими самыми рассуждениями, кто уже в ней. Лена как будто из какого-то тумана достала это слово «настоящая». Чувство стыда, тоски и какой-то безысходности подкатило к горлу и стало поперёк, так, что не вздохнуть, ни выдохнуть; жар заставил расстегнуть верхние пуговицы её бежевого пальто. Она вскочила, не встала, а именно вскочила с места, вызвав невольный испуг девушки, и обратив на себя внимание всей маршрутки. Извиняясь, Лена стала пробираться к выходу. Маршрутка остановилась. Как ошпаренная, Лена выскочила из открывшихся дверей на улицу, и широко раскрыв рот, начала глубоко дышать. Чувство страха перед настоящей матерью проникло в неё до такой глубины, что она была в предобморочном состоянии. Она одновременно и ненавидела и уважала её, не могла терпеть и восхищалась, готова была стереть с лица земли и поклониться ей в ноги до той же самой земли, с которой хотела её только что стереть.

      «Господи! Что же это?» – сказала она тихо вслух и чуть-чуть не заплакала.

      «Лена, соберись, соберись и отбрось всю эту чепуху! Тебе нужна свобода, тебе нужно доучиться, тебе нужно выйти замуж, тебе…. Тебе нужно отомстить этому негодяю, который принёс столько несчастья в твою жизнь», – так рассуждая, она дошла до самого дома и очнулась от этих мыслей, когда уже доставала ключи, чтобы открыть дверь квартиры.

      Войдя, Лена сбросила пальто прямо на стоявший у двери пуфик, разуваясь, положила на комод сумочку; она делала всё привычно и как-то одновременно. Потом прошла в комнату, завалилась на кровать, стараясь больше ни о чём не думать, и вскоре заснула мёртвым сном.

      Разбудил её голос мамы, стоявшей рядом с кроватью, и тихо трогавшей её за плечо:

      – Лена, доченька, ты же даже не кушала, с тех пор как пришла! Немедленно на кухню, я там тебе приготовила ужин.

      – Мам, не хочу! – отворачиваясь к стене и не собираясь подниматься, проворчала Лена.

      – Леночка, ты же не кушала!

      – Я у Тани перекусила, – соврала она.

      – Дочь, немедленно встала, пошла на кухню, и съела всё, что для тебя приготовлено! – скомандовал зашедший в комнату отец.

      Лена вздрогнула и тут же начала подниматься с кровати, вся взъерошенная и помятая. Отца она боялась и потому слушалась беспрекословно, он всегда был с ней столько же строг, сколько и справедлив, и никогда особенно не церемонился, невзирая на то, что Лена была уже взрослой девушкой, и у неё был жених.

      – Владу скажу, чтобы он тебя перевоспитал!

      – Нету Влада! – резко ответила Лена.

      – Опять шутишь, да ещё и с отцом! – отчеканил отец.

      Не став объясняться – себе дороже – Лена прошла на кухню, где её ждал остывающий ужин: пельмени и чай с бутербродом.

      Раздался звонок телефона:

      – Татьяна Николаевна – так звали маму Лены, – а где Лена? Я не могу до неё дозвониться! – из трубки слышался спокойный голос Тани.

      – Да вот она, – ужинает, еле-еле