Мои Стихи. Из стихов разных лет. Валерий Ананьин

себе цену, много, и печатал немало – в газетах в основном, в любимом когда-то славном «Лицее»… Сборника за все десятилетия так и нет. Да это давно уже не тревожит, не важно это, ничего, в сущности, не значит и никаких оценок не содержит. Не болит, не вспоминается. Что написано и где-то пущено в жизнь – в давних малых книжицах, на страницах интернета, в «Электронной библиотеке авторов Карелии» хотя бы, – то останется. Может, еще что-то впустится в Сеть (только не в Стихах-ru, не к лицу и не по летам этот угол для бедных…).

      …А этот крохотный сплот – конечно, никак не сойдет за сборник, да и не выдает себя за него. Просто – захотелось вдруг вспомнить кое-что из написавшегося в разные годы, не связанное какой-то темой, нитью, поводом, но где в каждом стихе, крохе ли, побольше ли, остался след чего-то задевшего душу, дорогого, памятно-любимого или больного, трудного. И потом, смею полагать, эта малая выборка – все-таки из сделанного нехудо, за нее не стыдно…

      Писалось всё это в очень разные лета, даже разные десятилетия, когда менялись и перекрашивались и времена, и люди, и сама жизнь, менялся и я сам вместе со временем.

      Самая ранняя здесь дата под стихом – 1965-й, самая поздняя – 2008-й. Даты эти – словно из разных эпох, даже как бы с разных планет.

      Отражалось ли вообще это изменчивое время в моих стихах? Не знаю. Намеренно, осознанно я к такому никогда не стремился. Но, наверное, как-то все же отражалось, иначе не бывает, если писал ты всерьез. Пусть и отражения эти получались малыми, зыбкими, спутанными, искаженными…

      В. А. 2023, май

      ***

      Что же ты наделала, Россия?

      Нарожала умных сыновей,

      Чтоб они тебе же не простили

      Беспросветной умности своей.

      Что же мы наделали, ребята,

      С матерью-страною и с собой?

      Мама, мама, все мы виноваты,

      Каждый заплатил своей судьбой.

      Каждый виноват, что был утешен,

      Тратя жизнь не в лад и невпопад,

      Тем, что кто-то главный в главном грешен,

      Больше нас – пред нами! – виноват

      В том, что хлипко пашем, пусто сеем,

      Что из наших проб не вышел прок, –

      Черный вождь ли, белое ли зелье,

      Партия ли, мафия ли, рок…

      Вот живу, не поздний и не ранний,

      Как сурок, не молод и не стар.

      Даром проносил в худом кармане,

      Порастряс трухой свой малый дар.

      Был и неказист, и бледноват он –

      Всё же дар, травы небесной клок…

      Стыдновато, мама, жутковато

      Знать, что и такой – сберечь не смог.

      Ни стране я, ни семье, ни другу

      Песней не помог, не послужил.

      В Судный день Господь воздымет руку:

      «Отвечай, зачем на свете жил?»

      Знаю, Боже, знаю – я виновен,

      Господи, виновен, говорю!

      Скудосерд, безверен, суесловен,

      Умилен, что сам себя корю,

      Что над горсткой строк бесплодных плачу,

      Что душе пою отходный стих,

      Что порой обсевки дара трачу

      На далеких женщин – не моих…

      Жду на упраздненной остановке

      Конку, что давно отменена.

      Бормочу невнятно и неловко.

      А вокруг – чужие времена.

      Времена нежданных, грубых, зримых,

      Что-то обещавших – и уже

      Оплывающих, непоправимых,

      Непереходимых рубежей.

      2008

      Собратьям-шестидесятникам. Из анамнеза

      Хлебнувшие смладу хмеля

      дурной полуволи краткой, –

      как, умники, мы сумели

      жизнь просвистеть украдкой?

      Служили – без упованья,

      начальство – без пыла чтили,

      стыдливо спали в собраньях,

      шкодливо женщин любили.

      Цыкнут, – ложились навзничь,

      а лёжа – шептались: «Бродский…»,

      причмокивали: «Ах, Галич!»,

      прицокивали: «Высоцкий!».

      С сокурсником брат-ровесник,

      сойдясь иногда за рюмкой,

      с надрывчиком врали песни

      про Колыму и трюмы.

      Но даже на собственной кухне,

      жуя анекдотов хину,

      теноры наши жухли,

      прижатые вполовину.

      Портреты золой дымились,

      ползли пятилеток клячи.

      А где-то стихи пылились,

      студенческие, щенячьи…

      Не кравши, не бравши взяток,

      не сделали вы карьеры.

      Вы