Азбука спасения. Том 62. Инок Никодим

<похоть> отвлекает нас от небесного и привязывает к земному.

      Если враг возбуждает в тебе плотскую похоть, скажи ему: «Да не будет того, чтобы оскорбил я Духа Святаго Божия…».

      Имеем великого защитника – Святаго Духа, при содействии Которого удобно возможем угасить все диавольские разжженные стрелы срамных похотей и воспламенение плоти.

      Корень похоти бесстыден. Если посекаешь его каждый день, то прозябает он каждый час. Вырви, брат, корень похоти из сердца своего, чтобы не прозябала и не вырастала она ежечасно. Хотя тысячи раз будешь ее посекать, она двукратно большее число раз станет отраждаться, пока совершенно не вырвешь ее корня.

      Поелику был я расслаблен и служил похотям, то и не принадлежу к сонму победителей, а стал наследником геенны.

      Иной зарывает и скрывает золото свое, чтобы не похитил кто, а между тем похоть похищает у него рассудок, и делается он игралищем блудных жен.

      Плотская похоть в теле то же, что закваска в муке: она порождается человеком, как огонь – железом, и, как скоро порождена внутри его, пожирает и растлевает его.

      Святитель Иоанн Златоуст

      Сила похоти так велика, как сила огня и железа

      Чем более мы усиливаем похоть и чем больше доставляем ей пищи, тем более усиливается в нас и томление.

      Сила похоти так велика, как сила огня и железа, и если душа выступит не приготовленною и не будет противиться ее влечениям, то скоро погубит себя.

      Как выпивший много вина и обессиленный им произносит неприличные слова и видит одно вместо другого, так и объятый нечистою похотью, как бы вином каким, не произносит ни одного здравого слова, а говорит только срамные, развратные, низкие и смеха достойные слова и видит одно вместо другого; слеп ко всему, что перед глазами, а везде только и видит ту, к которой питает страсть… не слышит, кажется, ничего, но о ней только и думает, о грехе только и мечтает; все подозревает, всего боится, и ничем не лучше какого-нибудь животного, пораженного стрелою.

      Не должно давать огню похоти пищи – внешнего созерцания, но всячески прикрывать ею и погашать благочестивыми мыслями, обуздывая дальнейшее распространение пламени и не позволяя ему сокрушать твердость нашего духа.

      Похоть естества есть огонь; огонь неугасимый и постоянный, есть пес бешеный и неистовый; хотя бы тысячи раз ты отгонял его, он тысячи раз нападает и не отстает; жесток пламень угольев, но этот – пламень похоти – еще хуже; мы никогда не имеем перемирия в этой войне, никогда не имеем отдыха в настоящей жизни, но борьба постоянная, чтобы и венец был светел.

      Бедствие могло бы совершенно обуздать сладострастную похоть, да и вообще ничто так не способно потушить этот пламень и это неистовство, как сильная скорбь и великое несчастие.

      Такова-то эта злая и неукротимая похоть: как скоро она возьмет верх над рассудком, то не оставляет в нем никакого чувства благопристойности, а все окутывает тьмой и мраком ночи.

      Пагубная