Рассказы, изданные на бумаге. Проза. Александр Тимофеевич Филичкин

не закончил работу.

      Швырнув инструменты на пол тесной будки, я стал выбираться наружу. Пока я, как швейный челнок, ворочался в домике, все мои вещи пришли в беспорядок. Свитер, рубашка и даже тёплая майка выбились из-за пояса брюк.

      Мало того, телогрейка задралась к плечам и зацепилась за края узкого лаза. Я дёрнулся раз, второй, третий и понял, что крепко застрял. Точно так же, как толстяк Вини-Пух в узкой норе худощавого Кролика.

      Набрав в лёгкие воздуха, я стал кричать, чтобы кто-нибудь из семьи ко мне подошёл. Но, во-первых, я плотно оббил изнутри будку картоном, а он, как известно, замечательный изолятор звуковых колебаний.

      Во-вторых, дети с женой сидели в каменном доме и были за окнами с двойными зимними рамами. И сколько я не вопил, никто меня не услышал, и не пришел вызволять из ловушки. Меж тем, спина и живот у меня оголились и мерзли всё сильней и сильней.

      Трясясь от ужасного холода, я начал рвать пуговицы с моей старой одежды и стаскивать её через голову. Нужно сказать, что к этому времени, телогрейка на вате сбилась плотным комком, а повернуться в мне будке было, в общем-то, негде.

      Меж тем, Виктор продолжал развлекаться и всё крепче и крепче хватал меня челюстями за ноги. Во мне зародилась невероятная злость на бестолкового пса. Она накопилась в огромном количестве и клокотала в душе, как мощный вулкан.

      Спустя пять минут, я кое-как сбросил одежду и оказался голым по пояс. Почти задохнувшись от тесноты и усилий, я с огромным трудом набрал воздуха в грудь, чуть отдохнул и стал выбираться наружу.

      Совершенно естественно, что, я двигался задом, пятясь, как рак. Причём скользил голым пузом по мёрзлому снегу. Что я тогда говорил, я вам не буду сейчас повторять. Не позволяет моё воспитание.

      Так вот. Наконец, я всё-таки вылез из будки, вздохнул с облегчением и встал на карачки. Однако подняться на ноги я не успел. Похоже, что пёс разыгрался уже не на шутку. Он подскочил ко мне сзади и изо всей силы цапнул в икру левой ноги.

      Сильная боль, пронзила все мышцы, и я заорал, словно резаный. Не помня себя от обиды и злости, я вскинулся на ноги, схватил какую-то палку с земли и кинулся к Виктору.

      Пёс сразу понял, что шутки закончились, и бросился прочь. Причём, он рванул прямо в сад и запрыгал большими скачками по глубокому снегу. Я так разъярился, что мчался за ним что есть мочи.

      Моя дорогая жена возилась на кухне. Она услышала крик любимого супруга и со страхом посмотрела в окно. Представьте себе такую картину, которую она там увидала. На улице сильный мороз градусов в двадцать, а я голый по пояс, прыгаю по двору, словно дикий индеец. Прибавьте ещё, что кожа у меня покраснела от стужи. Длинные волосы торчат во все стороны, а лицо перекошено жутким оскалом.

      В таком странном виде, я бегаю по зимнему саду и увязаю в снегу по колено. Причём, кричу благим матом, трясу длинной палкой, зажатой в руке и, словно безумный, лечу за собакой. Мне бы вставить в причёску орлиные перья, и был я, как Винниту – вождь аппачей.

      Жена открыла форточку в кухне и