Иллюстрированная история карикатуры с древнейших времен до наших дней. Алексей Швыров

до Р. X.). Здесь изображен лев и антилопа, играющие в шашки или, лучше сказать, в игру, известную у римлян под названием Ludus latrunculorum, имеющую некоторое сходство с шашками. Лев, по-видимому, выиграл партию и забирает деньги; выражение хвастливой гордости на его лице и удивленный разочарованный вид партнёрши переданы довольно верно и комично.

      Чтобы уяснить смысл этой карикатуры, нам нужно обратиться к истории. В своем бесконечном тщеславии Рамзес III приказал расписать стены храма в Мединет-Абу громадными картинами, изображающими его победы над различными варварскими народами. Но не одно это бахвальство послужило для современников поводом к насмешкам над фараоном, он возбудил против себя неудовольствие также тем, что пренебрёг общепринятыми понятиями о нравственности, выставив напоказ свою интимную, при том же далеко не скромную жизнь, изобразив ее в отдельных сценах на стенах одного из павильонов вышеупомянутого храма. Изображения эти сохранились до сего дня. Фараон представлен на них, окружённый своими женами и дочерьми. Он сидит, женщины же, совершенно обнажённые, стоят вкруг него. Они обмахивают его опахалом и предлагают цветы. Он же нежно ласкает одну из принцесс, с которой играет в шашки. Подобная профанация своей семейной жизни и очевидное нежелание соблюдать добрые нравы страны, говорит известный египтолог Фр. Вениг, должно было непременно вызвать неудовольствие в египтянах, больших приверженцах этикета и внешнего приличия. И это неудовольствие выразилось в многочисленных, хотя и тайных карикатурах. Почти весь папирус Британского музея испещрён изображениями, высмеивающими Рамзеса III. Но, как мы уже сказали, деспотизм египетских фараонов не выносил насмешки и поэтому карикатура в Египте не пошла дальше первых попыток и не имела никакого культурно-исторического значения. Отдельные же папирусы, вроде дошедших до нас, служили лишь тайным мщением униженного, отдушиной, через которую находила себе выход ненависть бессильного.

      Но если в Египте карикатура скрывалась в желтых свитках папируса, то в Греции она приветствовала каждого своим весёлым вакхическим смехом. Что карикатура заняла видное место в древней Греции – само собою понятно. Страна, в которой жил и писал Аристофан, не могла не любить и не культивировать самого весёлого из искусств. Гораздо труднее решить вопрос, какую роль сыграла она и, главное, была ли она таким же беспощадным, осмеивающим судьёй всего больного, неестественного, всего растлевающего общественный организм, каким явилась комедия Аристофана в золотой век Перикла? Так как полной картины развития греческой карикатуры составить нельзя по недостатку сведений, то вопрос этот остаётся открытым. Зато другую задачу, а именно освобождение от гнёта высокопарного и возвышенного в искусстве, карикатура, по-видимому, выполнила с большим успехом. Трудно парить постоянно к небесам, ум вскоре начинает требовать возвращения на землю; происходит реакция, выражающаяся в пародии на возвышенное.

      Греки любили и уважали своё искусство, но у нас есть доказательства