FERA. Время Зверя. Константин Зайцев

Пачка хорошего трубочного табака, свежемолотый ароматный кофе – показатели моего уважения. Моя кровь, смешанная с ромом – для призыва.

      Следующий этап был куда сложнее. Чертя veve, я шептал песнь, древнюю, как мир; песнь, которая восхваляла природу, благодарила Мать-Землю за ее дары, за всех ее зеленых детей. Самое сложное было, не сбиваясь с ритма песни, в очередной раз надрезать многострадальную левую руку, чтобы кровь медленно капала в земляную чашу для подношений. Мир поплыл перед глазами, я видел одновременно и бетонные заборы, и буйство джунглей. Я просил Мать-Землю, чтобы ее сын пришел, чтобы она благословила меня.

      Голова начала кружиться, настал следующий этап – на порез требовалось медленно лить ром. Кровь, ром и боль – вот ключи для призыва господина Бризе.

      Я был словно на границе между мирами, ушами я слышал шелест голых ветвей, а наклонив голову в мир духов, шелест превращался для меня в слово – “Жди”. Кожей я чувствовал дыхание ветра, а за гранью он говорил мне – “Слушай”. Мир разделился, и я видел обе его грани, как и положено шаману.

      А потом ощутил, как меня изучающе касаются ветки деревьев.

      – Хунган. Тут. Странно. Призыв оплачен. Чего ты хочешь? – скрип старого высохшего дерева превратился внутри моей головы в понятные для восприятия слова. Любезности для такого духа – пустая шелуха, ему важна лишь суть.

      – Я ищу одно существо из старого народа. Она ждет меня у деревьев. – Общаться с такими лоа, как Бризе, непросто, они не понимают человеческие понятия. Я не мог просто взять и задать ему радиус поиска. Каждое слово, каждый мыслеобраз мне приходилось словно вбивать в голову духа. Напрягая память, я вспоминал все парки, скверы да даже школьные площадки с деревьями, которые находились в центре. И вместе с этим снова представлял человеческий облик Евы.

      – Жди, – проскрипел лоа.

      Буквально через пару минут голову пронзила острая боль, словно в мой череп вонзилось с сотню терновых шипов. А от ощущения того, как кленовые ветви проникают в мою порезанную руку, мне хотелось орать в голос. Пять ударов сердца при такой пытке мне показались вечностью, а через мгновение муть в голове сменилась ярким образом – Ева, сидящая на каменном постаменте и перебирающая кисти рябины на фоне серых стен.

      – Спасибо…– сквозь боль прохрипел я.

      – Шаман с твердой сердцевиной. Можешь позвать меня снова, – медленно, словно царапая настоящими иглами, из головы один за одним уходили “шипы”. Из разрезанной ладони, как будто пытаясь оставить на прощание какой-то узор, выползали ветви. Я стиснул зубы, пока последние следы присутствия Бризе не исчезли.

      На ладони осталась ветвистая полоска застарелого шрама, а в воздухе стоял запах прелой листвы, несмотря на голую землю вокруг.

       “Серые стены и каменный постамент. Точно не нарымский сквер: там ничего подходящего нет. Императорский? Нет, тоже не подходит. Там все уже давно цветное. Пожалуй, единственное, что приходит на ум, это сквер Героев Революции. Мда, тоже мне лес, ну конечно”.

      Поднявшись на ноги, я