Самая страшная книга. Холодные песни. Дмитрий Костюкевич

черная слизь.

      «Иллюминатор глухой, его нельзя открыть, но если она… оно… прекрати!»

      Думать следовало о живых – о людях на пароходе. О команде, из которой, кажется, никто не пострадал. О Бланш и малютках.

      Хендерсон закрыл глаза и зашептал молитвы. Когда он снова открыл глаза, в иллюминаторе никого не было.

      – Оскар, помоги мне! – взвизгнула Бланш. – Стюарт сошел с ума!

      Капитан решительно шагнул вперед. Стюарт по-прежнему стоял на коленях, а его просительно вытянутые руки мешали Бланш проскочить к двери.

      – Стюарт! Что с вами? Что вы себе позволяете?

      Хендерсон положил руку на плечо парня.

      Третий штурман никак не отреагировал. Мокрые от слез глаза с мольбой смотрели на Бланш. С мольбой и вожделением.

      – Спойте мне, прошу вас… – лепетал Стюарт. – Спасите меня…

      – Стюарт! – еще раз попробовал Хендерсон. – Опустите руки! Встаньте!

      Он бегло осмотрел малюток: плачут, но целы. Сейчас это главное.

      – Спойте мне о глубине и смерти… о любви…

      Стюарт опустил руки и зарыдал, задыхаясь, поскуливая. Некрасивый плач сотрясал его мускулистые плечи. Из лопнувших губ штурмана капала кровь.

      Капитан схватил Стюарта за воротник мундира и потащил. Детина весил что обломок якоря. Хорошо хоть не сопротивлялся.

      – Закройся на ключ, – сказал Хендерсон супруге.

      – Ты куда?

      – Я нужен наверху.

      Он отволок штурмана к борту, где тот свернулся калачиком и подвывал, затем потянул на себя створку двери; щелкнул замок.

      Смешанные чувства капитан попытался изгнать приказами, которых ждала поднятая с коек команда. В голосе Хендерсона звучали хриплые, сдавленные нотки.

      – Право на борт, держать в кильватер парохода!

      Рулевой крутанул штурвал.

      – Следите за сигналами. Осмотрите повреждения и доложите обстановку. Проверьте раненых. И уберите обломки с палубы.

      Низкие пароходные гудки удалялись от «Кромантишира», вскоре они стали прерывистыми. «Зацепило паропровод», – с болью в сердце подумал капитан. Гудки лайнера смывало в сторону.

      Пробили три склянки. Туман почти рассеялся. Ветер принес звуки выстрелов. «Ракетницы».

      Доложили о повреждениях и пострадавших. Барк потерял бом-утлегарь, утлегарь и бушприт. В носу судна возникла течь, но вода залила лишь форпик. Водонепроницаемая таранная переборка оставила судно на плаву, но «Кромантишир» не слушался руля. Никто на борту серьезно не пострадал: синяки и царапины.

      Хендерсон просигналил туманным горном и приказал второму штурману пустить в небо несколько ракет.

      И тогда, стоя на палубе и глядя на красные вспышки, капитан понял… нет, почувствовал, словно пулю, которая угодила в кишки.

      Сейбл.

      Про`клятый остров.

      И еще…

      Хендерсон ошибался, думая, что мертворожденная дочь никогда не возьмет его за руку.

БРАЙС

      На прогулочной палубе, под которой рабочие толкали тележки