Тень за моей спиной. Ирина Снегирева

(её сына) заставило меня удивиться, выплыть из состояния заторможенности, – поди, пригляди за Татьяной. Не видишь, она после дежурства возле Женечки и сама мотается! Всю ночь ведь глаз не смыкала!

      Бабка у меня, словно генерал, строила всех соседей. И папа, весьма грозный на вид мужчина, не спорил с ней, а просто выполнял всё по мере собственных убеждений. Он никогда не был подкаблучником, но уважал свою мать, и мне это очень нравилось.

      – Ну, ягодка моя, чего загрустила? – тепло улыбнулась бабуля, а морщинки и без того, не покидавшее её лицо, рассыпались вокруг глаз. – Всё будет хорошо, вот увидишь! Врачи нынче недурственные, опытные, враз на ноги поставят! – проворные руки бабки сначала поднесли мне попить воды, а потом поправляли одеяло, подушку. Она так всегда делала в моём детстве, но ни разу в последнее время. И, несмотря на толику приятного воспоминания, я успела заметить её встревоженный взгляд, – вот же, старая! Забыла! Украшение-то твоё чуть не потерялось! Но, знаешь, нам  отдали. Так что всё в целости и сохранности, не беспокойся! Только цепочка порвалась, но я всё заменила. Так что теперь носи, не снашивай!

      – Это хорошо, – на сей раз мой голос звучал увереннее. А украшение, это кулон, который давно подарил дедушка. И бабуля очень трепетно относилась к его присутствию на мне, а я не возражала, практически не снимая подарок – цветочек в окружении солнышка. К тому же он действительно нравился своей необычностью.  Мой дед был историком, помешанным на всевозможных знаках, рунах, а эта красота означала для древних славян защиту и поддержку. Я как христианка всегда скептически относилась к подобным заявлениям, но это не мешало уважать мнение старших. Да и нравилась эта изящная штучка, чего там зря говорить! А дед был и рад стараться, у всех нас что-то такое особое, да непременно было. С единственной разницей, у всех  украшения, а папа отличился в подростковом возрасте – сделал наколку в виде какого-то странного, но красивого орнамента. Впрочем, тату кельтских узоров в моде даже сейчас.

      Тем временем бабушка очень осторожно просунула руку под мою шею, застегнула цепочку и спрятала её под футболку (когда только успели надеть).

      – Ну, вот и всё. Теперь полный порядок, – просияла бабуля. – Не грусти, моя хорошая, всё наладится. Ты молодая, сильная. Следователь говорил, что в той аварии вчера многие пострадали, особенно какой-то мужчина. Вот у него голову едва не оторвало, а ухо точно пришивали. А у тебя всё вроде нормально. Так, царапины только!

      – Какой мужчина? – от этих подробностей меня передёрнуло. Таксист, а может быть рыжий?

      – А не знаю, моя милая, – бабуля развела руками, – не здесь он лежит, в другую больницу, по всей видимости, отвезли. Голова сильно пострадала. Но, кроме него, ещё несколько человек, но и про них ничего такого не сказали. Значит, не сильно им досталось, вскорости оклемаются.

      – Ба, дай зеркало, – попросила я, потому что только сейчас дошло, что голова перевязана, но как-то чудно.

      – А ты не волнуйся, ягодка моя, – продолжала заливаться соловьём