Двор мёда и пепла. Шеннон Майер

они скрыли все, что делало меня не похожей на человека. Например, оружие и мои кожаные доспехи. Лук и доспехи вряд ли можно назвать обычным делом посреди Аляски.

      – Черт возьми, Гэри, я же говорил, что мы идем не в ту сторону!

      Один из мужчин топнул ногой, стряхивая снег.

      – Это ты сказал, что сюда пошел снежный человек и что надо его выследить, – проворчал Гэри. Потом огляделся и сказал: – Эй, Горд, мы не одни.

      Тот, кого, по-видимому, звали Горд, снял шапку.

      – Да мне плевать, кто здесь, лишь бы не фейри.

      Ой.

      Оглядевшись, я увидела, что наставники скрыли все снаряжение учеников. Всего тут было две дюжины наших, двенадцать Неблагих и еще пятнадцать новичков из недавно прибывшего отряда Благих – больше пятидесяти душ.

      Гэри снял шапку, показав голый череп – выбритый, не лысый.

      – Вас всех тоже застигла буря?

      – Мы здесь проводим отпуск, – мягко сказал Брес, добавив в свой голос немного очаровывающей магии.

      Гэри ухмыльнулся.

      – Мило! Мы охотились на снежного человека. Вы знаете, что в Треугольнике полным-полно этих тварей? Думаю, мы напали на след стаи по меньшей мере из десяти особей, прежде чем разразилась буря.

      Брес кивнул.

      – Мы бы с удовольствием послушали историю о двух могучих охотниках.

      Горд и Гэри улыбнулись, сбросили меховую одежду и заняли центральное место у камина.

      Рябинник скользнул назад и встал рядом со мной.

      – Можешь меня простить?

      Я искоса взглянула на него.

      – Да. Но не жди, что я буду тебе доверять.

      Он фыркнул.

      – Справедливо.

      Потом кивнул людям, несмотря на окружающих их фейри.

      – Думаешь, мы им по-настоящему не нравимся?

      Я пожала плечами.

      – Многие люди боятся фейри.

      Я знала, что мама их боялась и делала все, чтобы как можно дольше не подпускать меня к границе между нашими землями и землями волшебного народа.

      – Серая, – полушепотом говорил Гэри. – Зверюга была серой от макушки до кончиков огромных лап, ее мех свисал, как борода старика, спутанный и в остатках еды, а зубы смахивали на сломанные кинжалы. Тут она повернулась ко мне, – человек содрогнулся, – и я почувствовал, что она смотрит сквозь меня.

      Несколько молодых фейри подались ближе, а я перестала слушать, о чем говорят у камина.

      – Почему вам не нравятся фейри? – внезапно ворвался в разговор Тысячелистник.

      Засранец.

      Горд откинулся назад и посмотрел на Тысячелистника.

      – Потому что в один прекрасный день они захотят вернуться к старым обычаям.

      Я нахмурилась, Тысячелистник фыркнул.

      – Каким таким старым обычаям?

      – К тем временам, когда люди были их рабами, – сказал Горд. – Фейри хотят притвориться, что не опасны, но это не так. Они говорят, что не умеют лгать, но, по-моему, это заявление само по себе ложь.

      Человек не ошибся. С тех пор, как фейри показались людям лет сто назад, сразу после Второй мировой войны, мы поддерживали старые поверья, что фейри не могут лгать и что мы нежный народец.