Четырнадцать. Кристина Выборнова

полотенце с шеи и раздраженно провел ладонью по струнам лежащей на кресле классической гитары (электрическая и синтезатор хранились в пластиковых чехлах из-за вездесущей влажности).

      – Может, тогда в Россию вернешься? – вставила Малка просто так, потому что знала, что он ответит.

      – В Россию?! – закричал папа плачущим голосом. – А в этой твоей России я что забыл?! Кругом все куплено, не пробиться, в ресторане алкашам играть! Нет, у нас талантом заработать нельзя, можно только нищенствовать, – продолжал он, с силой постукивая пальцами по верху гитары. – К продюсеру придешь – ему, блин, песни неформат, на радио песню принесешь – давай денег за ротацию, и после этого ты мне… – папа вдруг застыл посреди речи, защелкал пальцами и глянул на дочь уже другим, невидящим, но веселым взглядом. – О! О! Ритм поймал! Щас все сделаем, щас попробуем… Где у нас мобильник? Щас мы хоть на диктофон…

      Малка кинула ему его же телефон с треснутым экраном и плюхнулась обратно на диван.

      Папа сел на пол, скрестив ноги, и начал быстро перебирать струны гитары, иногда повторяя музыкальные фразы и записывая их в мобильник. Глаза у него смотрели не только сквозь Малку, но и будто сквозь весь мир вообще, спина выпрямилась, и коричневое от загара, худое и морщинистое лицо стало немного похожим на лица статуй Будды, которые стояли в застекленных алтарях по всему городу. Малке он в такие моменты нравился, жалко, что говорить с ним не получалось: он только угукал, не слыша…

      Окно уже совсем отпотело, и Малка увидела сквозь него, как отельные работники, не особо спеша, вкапывают под пальмой штуку из бревен вроде больших козел, связанных толстыми веревками. Другой работник, навязав эти же толстые веревки на соседнюю пальму, вешал на верхушку длиннющее зеленое полотно с какой-то надписью на здешних двух языках. В первом буквы выглядели как яблоки с бантиками – значит, это сингальский. А во втором, тамильском, они больше были похожи на разной формы стулья и кресла.

      – Что это они вешают? – спросила Малка лениво. – А, пап?

      Папа вздрогнул – наверное, неожиданно вспомнил, что он тут живет не один – и первым делом спросил:

      – А что, ты кушать не пошла, что ли?

      – Нет. А что они там делают?

      – Да украшают, Новый год ихний завтра, – объяснил папа, откладывая гитару и вставая. – Сейчас народ понаедет, местный и из Индии. Будем с Кемалом вдвоем выступать: я с гитарой, он – с барабанами… Программу еще отработать надо.

      – У них Новый год в апреле?

      – Ну да, несколько дней идет, народ алкоголь лакает и жрет в три горла, прямо все как в твоей любимой России. Только число у них неточное, все время сдвигается. В этом году, значит, 14 апреля… – папа достал мобильник и покрутил календарь. – О! У тебя завтра день рожденья, что ли? Мне напоминалка пришла, – он зачем-то показал экранчик Малке, будто она не знала, когда родилась. – Ну ты чего, это… праздновать будешь? Пятнадцать лет…

      – Четырнадцать.

      – А, точно. Прикинь,