Майка. Владимир Жестков

да и разошлись с наказом Милошу доставить к нам все необходимые образцы; он даже список составил – целый лист в своём блокноте исписал. Потом я его в «Украину» отвёз – именно в этой гостинице разместили югославского специалиста. Он ещё из машины выйти не успел, а я, на сгущающуюся темноту глядя, с очередным предложением выступил:

      – Слушай, днём ты на Москву посмотрел, давай туда же ещё разок съездим, чтобы ты ещё и вечером ею полюбоваться смог.

      Сказал я это больше потому, что самому очень захотелось Москву увидеть, пока ещё уличные светильники не успели зажечь, и дождаться того момента, когда город полностью преобразится. Сказать-то сказал, но на его согласие даже и не надеялся, думал, что одному придётся ехать. А Милош вдруг согласился, и даже не раздумывая ни секундочки.

      Я развернулся побыстрей – и на набережную, по Бережкам мигом промчался. Там с любой скоростью ездить не возбранялось, ведь не просто так трасса правительственной считалась. Мимо государственных дачек, расположенных за высоким зелёным забором, тоже, шинами шурша, прокатились. Я только и успел свой любимый анекдот рассказать:

      – Генерал с женой и дочкой едут на машине. Вдруг шофёр к генералу голову поворачивает и шёпотом таким многозначительным говорит: «Товарищ генерал, проезжаем правительственные дачи». Генерал к жене оборачивается и тоже шёпотом ей повторяет: «Милая, проезжаем правительственные дачи». Жена к уху дочки склоняется и шепчет: «Дорогая, проезжаем правительственные дачи». Дочка так же тихо мать спрашивает: «А почему шёпотом?» Та с тем же вопросом к мужу, а муж к шофёру, и всё шёпотом. Шофёр откашлялся и хрипло ответил: «Да вот, товарищ генерал, вчера пива холодного выпил».

      Боялся я, что Милош из-за языковых проблем понять эту историю сразу не сможет, но нет, он меня не подвёл – недаром меня к нему прямо-таки потянуло, – расхохотался, а потом всё повторял:

      – Пивко холодное было, ха-ха-ха…

      Постояли мы там, на самом верху, немного. Действительно, прекрасное зрелище нам открылось. Сперва Москва начала в вечерних сумерках, как будто в дымке, скрываться: расплывается, расплывается, вначале задний план пропадает, а вот уже и Новодевичий с Лужниками раствориться в неизвестности пытаются, лишь отдельные зажёгшиеся окошки слегка поблёскивают, и вдруг – бах! Повсюду побежали огни, минута – и всё сияет. И Останкинская башня, и Кремль, и все сталинские высотки ярко-ярко осветились. Не первый раз я эту картину наблюдал, но снова и снова, как будто до того и не видел никогда, залюбовался ею. Милош только большой палец вверх поднял – согласился, значит.

      – Слушай, Милош, – обратился я к нему, – а давай мы не спеша по Москве вечерней прокатимся – быстро-то и не получится, пробки везде, – а затем ко мне завалимся, что-нибудь смастерим поесть, да и жена нам подсобит, посидим, поговорим. Я тебе о том, как в 1970 году по вашей стране прекрасной ездил, расскажу, фотки посмотрим.

      – Ну, если я вам мешать не буду, – ответил мне Милош, – то почему бы и нет? Мне в гостинице скучно, знакомых