Совпадение. Виктор Скурат

регулярная атака наркотиков. Уместно сравнение с притоном. Я читаю, что в их камеру кое-кто занес кило морковки, где одна большая и чистая, а остальные маленькие и в земле. Так что попался при досмотре и отбывал затем в соседней камере. Ирония судьбы. Тюремщики знали о поставках наркотиков, но смотрели сквозь пальцы и решетку. Вичевые тоже вели себя тихо. Ведь жалобы зараженных наиболее привлекут внимание. Существует множество организаций по защите прав инфицированных. Официально в белоснежных документах, точно бы выдавалось усиленное, как в ресторане, питание. И если честно и без жалоб, если не цитировать черновики, то пища оставляла желать лучшего. Ну да ладно. Это ведь тюрьма, а не санаторий. Проблема, что все должно требовать. Само вряд ли придет. Это означает массовую голодовку. Затем, возможно, будут поблажки. Но и в камере, того жди, обыск. Что с учетом наркотрафика не приветствуется. Накануне приема запретных средств заключенные часто выключали мобильники. Теперь не дозвонишься. Среди русских головокарманорезов считается дурным тоном употребление таких, черт знает каких, средств. Принято оставаться в здравом уме. Дабы, цитирую дневник, «охранять на воле и в заключение справедливость». Что еще? Согласно рукописям, в российском криминальном обществе есть неписанный закон. Так называемые, «ponytia». Уйма пунктов… Человека, например, не судят по национальности или вероисповеданию. Не кради и не обманывай в тюрьме. Долги, в частности, картежные возвращай своевременно. В камере можно мыть полы, а в бараке – нельзя. Торговля наркотиками, изнасилование, педофилия строго осуждаются. И так далее.

      Я, исследователь, смотрю дневники. Страницы слиплись и пожелтели. Годы прошли. Тюремные судьбы, которые пересеклись с моим доверителем. Случайно?.. В жизни, говорят, без случайностей. Вот… Заключенный парень служил в охране лагеря. Сам, значит, бывший надзиратель. Среди сослуживцев продавал наркотики. В итоге, арест и приговор к девяти годам лишения свободы. Должен быть в камере сотрудников. У зараженных иначе. Болен – и сюда. К таким сотрудникам не так, чтобы уважительно относятся. Но того человека не беспокоили. Однажды он поставил на стол свою, большую и керамическую кружку:

      – Мамка подарила!

      Один бродяга без спроса взял в руки кружку:

      – Сделаешь «братве» подгон?

      Во множественном числе, конечно, имел в виду себя – число единственное.

      – Человеку еще девять лет сидеть. – Сказал другой «бродяга».

      – Тогда не надо. – Решил тот, кому нужна кружка. – Оно и грех что-либо у него брать.

      Я, читатель, тону в рукописях и нахожу другую судьбу. Арестанта перевели из нормальной камеры в зараженную. Врачи сообщили диагноз. Ведь по прибытию все сдают анализы крови. Новоприбывший быстро смирился с болезнью. Ничего, мол, удивительного. «Долго травился. Все к тому и шло». – Сказал. Так что укололся общим, «вичевым», шприцом – один у всей камеры. Взаперти труднодоступен. Через неделю врачи сообщили: ошибочный диагноз. Слишком поздно сообщили.

      Я,