Воспаленный мир. Ксения Корнилова

диетическое амарантовое печенье, давно умер от закупорки сосудов или еще какой-нибудь болячки, свойственной изношенному лишним весом телу.

      – Давай так, – хлопнул по коленкам Колин, отряхивая надоедливые крошки. – Ты сейчас при мне улетаешь в свою эту… страну Жирляндию. А потом мы решаем, что делать. Он же вроде был дома, совершенно безобидный. Ну и что, что толстый? Это ж не порок. Или ты боишься за какую-нибудь девчонку, которая вдруг согласится с ним переспать и задохнется в его сальных складках?

      Тайсон нервно засмеялся, подскочил с дивана, налил себе ледяной воды и залпом осушил стакан. Делая глубокие вдохи, словно пловец перед прыжком, он взял из рук Колина упаковку с двумя оставшимися кусочками амарантовой ерунды и отправил оба себе в рот.

      Он чувствовал, как давят лишние килограммы – не меньше двухсот – на позвоночник. Даже держать голову прямо казалось настоящим безумием, не говоря уже о том, чтобы передвигаться на тумбообразных ногах. Он – а точнее, мужчина, чье тело стало его временным пристанищем, – стоял в темной комнате и смотрел на маленькую сухонькую женщину, лежащую в кровати под тонкой простыней. Рот открыт, губы шевелятся, и по щеке сползает слюна. Ресницы чуть подрагивают, но она не просыпается – наверное, видит какой-то сон. Влажные липкие волосы прилипли к лицу и смотрелись теперь черными червями, норовящими проникнуть в ноздри, глотку, глаза, уши. Проникнуть и захватить ослабившее контроль над реальностью тело.

      Мужчина тяжело дышал. Ему было трудно стоять, а еще труднее решиться на то, ради чего сейчас сжимал подушку в своих лопатообразных руках.

      – Нет, нет, нет! – хотел закричать Тайсон, но, как в кошмарном сне, не мог произнести не слова.

      Он пришел в себя, почувствовав, как Колин бьет его по щекам, и только потом услышал крик и сумасшедший собачий лай – если даже Ломоть соизволил выбраться из его кровати, значит, произошло что-то серьезное.

      – Что… – дыхание сбивалось. – Что произошло?

      – Ты как-то странно захрипел, заскулил… Ломоть, бродяга! Ну ты молодец! Как любит тебя, а?

      – Еще бы, – машинально потрепал Тайсон пса по лохматой голове. – Я ж его кормлю.

      – Так че там было?

      – Он, кажется, хочет убить старуху.

      – Старуху?! – заорал Колин, чем вызвал очередную истерику у бедного пса. – Все, все. Молчу.

      – Старуха. Она спала, а он… стоял над ней с подушкой в руках. Не знаю… Мне показалось, он хочет ее убить.

      – Что за жесть. Может, тебе к врачу сходить?

      – К какому? – Тайсон застонал, откинулся на диванные подушки и закрыл глаза.

      – Ну. К этому. Как его. К психиатру. – Колин глянул на часы и сделал вид, что жутко торопится. – Я пойду. Ты это… Не ешь эту гадость больше. Может… у тебя аллергия?

      – Ага, аллергия. Из-за которой я раздуваюсь до двухсот килограмм и начинаю убивать спящих старух.

      – А эта старуха… Она… “Оболочка”? – уже в дверях обернулся Колин.

      – А черт ее знает. Вали уже.

      Ему просто жизненно необходимо остаться одному и подумать.

      ***

      К