Верни мою душу. Ольга Кабацкая

есть. Просто папика в следующий раз выбирай внимательнее.

      Это было… больно.

      Всю сознательную жизнь я старалась не стать дешёвой блядью. Так бы и вышло, безропотно слушай я мать.

      А тут…

      – Выход за твоей спиной, – напомнил мне Андрей. – В твоих услугах и обществе я больше не нуждаюсь. И ребёнок ничего не изменит. Говорю на случай, если ты решишь кинуть в меня каким-нибудь тестом.

      – Не будет никакого ребёнка! – закричала я, не в силах больше сдерживать слёзы. – Андрей…

      – Если ты намекаешь на аборт, то, твоё право, – равнодушно отозвался он. – Я же сказал, мне плевать на тебя. Плевать на твои планы. Манипулировать собой я не позволю. Особенно таким образом. Хочешь рожать – рожай. Я в этом участвовать не буду. Решишь потом судиться – опять же, твоё право. Но учитывая мои связи и твои, – он впервые за сегодня криво усмехнулся. – Думаю очевидно, кто выиграет.

      – Не будет никакого ребёнка, – сквозь душившие меня рыдания, я пыталась объяснить ему. – Не будет…

      – Меня это не касается, – холодно отозвался он. – И раз ты сама не торопишься на выход…

      Я почти не помнила, как оказалась на улице.

      В памяти лишь отпечатался шум дождя, скрывающий мои рыдания.

      Не помнила, как дошла до дома.

      Как вошла в квартиру.

      Как обессиленно сползла на пол в прихожей и кричала.

      Мне было невыносимо больно. Душу словно рвали когтями на части, заставляя меня захлёбываться отчаянием.

      За что?!

      За что он так со мной?!

      Что я сделала не так?!

      Почему…

      Более-менее я пришла в себя в маминой комнате. Она у меня что-то спрашивала, вздыхала…

      Бросил Андрей? Не страшно.

      Не примет ребёнка?..

      Бесполезно судиться?..

      Я по инерции отвечала на её вопросы, находясь в каком-то вакууме.

      – Сейчас, Алина, сейчас, – в какой-то момент мама вышла из комнаты, оставляя меня одну.

      Неужели принесёт мне чая? Или успокоительного? Побудет хоть немного настоящей матерью. Утешит меня…

      – Держи, – вернувшись, мама вложила мне в руки пять тысяч. – Раз судиться бесполезно, то избавься от него.

      – Избавься, – повторила я за ней, смотря на купюру.

      – Дура ты, конечно, – слова матери доносились до меня словно откуда-то издалека. – Не нужно было ему говорить! А я-то надеялась…

      – Надеялась, – прошептала я, чувствуя, как меня разбирает нервный смех.

      Я не могла больше здесь оставаться.

      Физически было невыносимо.

      Не став и дальше себя мучить, я заторможено положила на стол мамины деньги, зашла в свою комнату. Взяла сумку, документы, накопления…

      – Он правильно тебя бросил! – Катюшка светилась счастьем. – Так тебе и надо!

      – Прощай, Катюх, – прошептала я, но ответа дожидаться не стала, уверенно открывая дверь и навсегда покидая этот дом.

      Этот город.

      И эту любовь, что сломала что-то внутри меня.

      4

      Пять лет спустя…

      ***

      – Да! Да! Тысячу раз да! – завизжала я, смотря на кольцо с огромным камнем.

      Даже