Любовь неукротимая. Хизер Сноу

сочувственно. – Если чувствуешь, что разговор на данную тему тебя тяготит, просто заведи другую. К этой вернемся позже.

      Он беспомощно мотал головой, и Пен решила помочь ему:

      – Отвлечемся от войны и всего, что с ней связано. Давай поговорим о твоей жизни до армии. Возможно, это поможет нам найти ключ к разгадке.

      Но Габриэль вообще не хотел разговаривать. Он ускорил шаг, и Пенелопа слегка отстала, как ни старалась поспеть за ним.

      Вскоре она нагнала его и продолжила:

      – Ты так и не рассказал, что именно чувствовал, когда впадал в уныние. Как сильно это тяготило тебя? Это продолжалось день-два или дольше?

      Габриэль тяжело вздохнул.

      – Нет. Нет! – резко ответил он. – Верно, я впадал в тоску, но ненадолго. И не так уж это было страшно.

      – Такое случалось и до того, как ты ушел на войну?

      Габриэль задумался, гадая, к чему клонит Пенелопа. Он уже знал ее манеру вести беседу и понимал, что с каждым вопросом она старается докопаться до некой истины.

      – Да, бывало. Но не так часто, как после.

      Воцарилось молчание, нарушаемое лишь хрустом щебня под ногами. Габриэль взглянул на небо: темное, немного зловещее, предвещающее дождь. Теперь он хотел, чтобы дождь начался: ему необходима была передышка.

      Он повернулся к Пенелопе с намерением еще раз предложить направиться к Викеринг-плейс, но ничего произнести не успел.

      – А как насчет противоположных эмоций? – спросила она.

      Габриэль растерялся, мысли перемешались.

      – Что ты имеешь в виду? – уточнил он, непонимающе моргая.

      – Я говорю о вспышках веселья, необъяснимой радости. Всплесках энергии, готовности свернуть горы. Возможно, из-за чего-то подобного тебя даже мучили бессонницы.

      – Откуда взяться таким эмоциям? – выдохнул он. – Что общего они имеют с войной?

      – Ничего.

      – Тогда почему ты спросила о них? – с трудом спросил Габриэль.

      – Просто так, – буркнула Пенелопа.

      Но он не поверил ей. Он помнил, что она сказала в самом начале: она искала разгадку, хотела найти первопричину его приступов.

      – Ярко выраженные положительные эмоции – тоже признак безумия? – полюбопытствовал Габриэль.

      – Они могут таковыми быть, – пробормотала Пен, не глядя на него.

      – Что ж, об этом волноваться не следует. Ничего подобного я не испытывал. Вообще единственный знакомый мне человек, отличающийся повышенными всплесками положительных эмоций, был… – Габриэль внезапно ощутил удушающую тошноту, оставляющую вкус горечи на языке, – Майкл.

      Он остановился. Но Пенелопа пошла дальше.

      «Пенелопа», – повторил он в мыслях ее имя.

      Она остановилась, словно услышала его зов, но не оборачивалась. Когда Габриэль наконец увидел ее лицо, то заметил, как оно побледнело.

      Чувство тошноты накатило с новой силой.

      – Ты хочешь сказать – мой кузен был сумасшедшим?

      Глава 5

      – Сумасшедшим? –