Начало новой истории. Трилата Нижеги

должно было быть. Хафэр парой жестов попросил её молчать, сам сказал:

      – Мы не верим, мы знаем Судьбу.

      Юноша расхохотался:

      – Тогда какова моя судьба?!

      – Замолчишь, – холодно ответил Хафэр.

      – Нет! Сразись со мной, ответь за свои слова, и, раз уж знаешь судьбу, то скажи, кто победит?

      – Зачем? – устало спросил Хафэр и собрался уже уходить.

      – Если ты победишь, то сможешь говорить обо мне всё, что захочешь, – аристократ немного запнулся и с явной неохотой добавил, – и о вере.

      Хафэр хмыкнул:

      – Я и так говорю, что хочу. Я Им…

      – Амперец, – вовремя поправила Эктори.

      Хафэр кивнул, проворчав, что не любит, когда их так называют.

      – Я отдам тебе земли, что перешли мне по наследству от деда, – воскликнул аристократ, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию, – после падения Империи у вас с ними туго.

      Хафэр задумчиво оглядел юношу,выискивая какие-либо знаки рода, но, увидев на платке, торчавшем из нагрудного кармана, пятиугольную печать, не смог вспомнить, чья она, что значило, что род был не сильно влиятелен, и владения не так уж велики. Он опять было собрался уйти, но, увидев в глазах Эктори интерес, смешанный с непонятным страхом, ответил:

      – Обещаю лишить тебя жизни, если решишь обмануть меня и оставить ни с чем.

      – Ещё победи, Имперец, – презрительно бросил аристократ, и удалился, крикнув: – Через ур на крыше, ты ответишь за свои слова!

      Как только шаги аристократа совсем стихли, Хафэр вернулся к своим заметкам. Эктори, немного опасаясь того, чему предстояло произойти, попыталась отвлечься наведением порядка на полках, но убираться, как оказалось, она не любила, – не из тех она, кто привык много работать, зато болтать ей очень даже нравилось, и потому полюбопытствовала, что за вера такая.

      Хафэр буркнул отстранённо:

      – Новая, – но потом решил рассказать: – Она зародилась всего пару ходов назад, и привлекла уже много последователей. И что они в том только находят? – непонимающе спросил Хафэр, словно у самого себя, продолжил: – Они утверждают, что миры создали пятеро бессмертных богов, с этим не поспоришь, наверняка, есть мирок, сотворённый и пятью. Их символ – пентаграмма из прямых линий, а к нижним лучам пристроен треугольник, с чёрточкой от вершины. Своих последователей они призывают к слепому поклонение: верь – и боги смилостивятся, но знала бы ты, что творят их жрецы… По мнению этих фанатиков боги бесполы, и, вроде бы, ничего такого: все, кто лишён плоти, лишён и пола. Вот только для них «бесполый» значит совсем другое, и их жрецы, подражая богам, совокупляются и с женщинами, и с мужчинами.

      Эктори вздрогнула, воскликнула возмущённо:

      – Разврат, противоречащий естественному ходу вещей!

      Хафэр кивнул:

      – Зато все остальные последователи – эталон праведности: блюдут все порядки, очень скромные и кроткие, пока речь не доходит до их веры, каждый день ползают по уру на коленях и бьются головой о пол, – непроизвольно потёр лоб, – поклоняясь