Хозяин драконьей гряды. Алина Углицкая

заворковала над ребенком, как заправская мать, – моя кровиночка…

      На душе становилось светлее с каждой минутой. С каждым глотком, который делал малыш.

      Откуда-то из глубины памяти сами собой всплыли строки давно забытой колыбельной. То ли мама в детстве мне пела, то ли бабушка…

      А может, они сложились в моей голове прямо сейчас:

      Ангелы небесные, поклонившись Богу,

      Принесут покой и сон к нашему порогу.

      За окном темным-темно, месяц серебрится,

      А моя кровиночка с мамой спать ложится…

      Слова и мелодия лились из меня вместе со слезами, из самого сердца. Так я и стояла, качая малыша и тихонько напевая под нос. Пока не поняла, что на меня кто-то смотрит.

      Чужой пристальный взгляд оборвал мою песню.

      Я обернулась, все еще улыбаясь. И наткнулась на Габриэля.

      Улыбка моментально потухла. На смену радости пришли настороженность и нервозность.

      Мой супруг стоял в дверях, привалившись плечом к косяку, и смотрел на меня. Оценивающе и угрюмо.

      Я растерялась. Инстинктивно прижала ребенка сильнее, желая укрыть собой.

      Заметив мой жест, Габриэль перевел взгляд на малыша. Потом вновь посмотрел мне в лицо.

      – Не знал, что вы поете, льера, – произнес, иронично растягивая слова. – Какого гхарра вы здесь забыли? Кто вас пустил?

      Медленно оттолкнувшись от косяка, он направился ко мне привычной прихрамывающей походкой.

      А я побледнела.

      Вся кровь от щек отлила.

      Не зная, что делать, оглянулась в поисках отступления. Но за спиной была только стена.

      Габриэль приближался, неспешно и неумолимо. Он был без трости и двигался с грациозностью танцора или змеи, несмотря на свою хромоту.

      А я отступала, продолжая прижимать сына к груди. Пока муж не загнал меня в угол.

      Габриэль остановился в двух шагах. Достаточно близко, чтобы я чувствовала запах сандала, идущий от его волос.

      Достаточно близко, чтобы я видела золотое марево его глаз и острые бритвы зрачков.

      В этот раз на нем были серые бриджи и тонкая батистовая рубашка, не зашнурованная на груди. Сквозь небрежно распахнутый ворот виднелась сильная шея, ямка между ключиц и верхние мышцы груди. Волосы, заплетенные в косу, слегка растрепались вокруг лица.

      – Итак, льера, я хочу знать, что здесь происходит, – он в упор уставился на меня.

      Я же не могла выдавить ни слова. Просто стояла и молча пялилась на него. В голове вертелась глупая мысль: господи, какой он красивый…

      – Молчите? – супруг выгнул бровь. – Нечего сказать?

      Затем качнулся ко мне, раздувая ноздри и втягивая мой запах. Я увидела, как его зрачки расширились, заполняя всю радужку. Лицо изменилось.

      Секунда – и он отшатнулся от меня, как от чумной.

      – Проклятье! – процедил, отступая. – Зачем вы сделали это?!

      А я вжалась спиной в стену, чувствуя себя маленькой и беззащитной. И в то же время, готовая биться за свое место в этом мире и в этой комнате.

      – Ох, батюшки! – раздался надрывный вздох.

      С