Во сне и наяву. Борис Конофальский

выпивает две таблетки.

      – Ты есть не хочешь? – спрашивает девочка. – Я купила сосиски, яйца и доширак.

      Она спросила на всякий случай, папа почти всегда приходил с работы сытый, иногда даже приносил просрочку – колбасу или какие-нибудь обалденно вкусные творожки или йогурты, которые она никогда бы не стала покупать из-за их дороговизны. Папа смотрит на нее, чуть удивляется:

      – Света, а что у тебя с бровью?

      – Ничего… – Светлана машет головой, не говорить же отцу, что это она во сне ударилась, тем более она сама этого не помнит. – Ерунда, так ты есть будешь? Яичницу?

      – Спасибо, дочка, не буду. На работе девки накормили.

      «Девки!» Девками он зовет продавщиц, что работают в магазине. Отец не догадывается, но Светлане очень не нравится, что какие-то «девки» его там подкармливают. Она не понимает, зачем взрослые, даже старые, на ее взгляд, женщины делятся обедами или просрочкой с ее отцом.

      – У тебя деньги еще остались? – спрашивает он, отрывая девочку от неприятных мыслей.

      – Тысяча двести шестьдесят семь рублей, – сразу отвечает она. Света последнее время в любой час дня и ночи может точно сказать, сколько у нее денег. Выходя час назад из магазина, она их пересчитала.

      – Слушай, Светик, а сможем мы дотянуть до понедельника на твои тысяча двести шестьдесят семь рублей? – спрашивает отец. – У меня в понедельник пенсия.

      Света о ней помнит. Они называют ее «армейкой». Это хорошая армейская пенсия, двадцать восемь тысяч триста шестьдесят рублей.

      – Протянем? Так, чтобы ни у кого не занимать, – продолжает папа.

      Света молча подходит к тумбочке с лекарствами, берет большую коробку, открывает ее и показывает папе. Там всего три ампулы. Может так быть, что это лекарство вообще маме не понадобится несколько дней, а может так случиться, что будет нужно ежедневно.

      Оно необходимо при падении ЧСС и падении температуры тела.

      Следующую бесплатную коробку они получат только в начале октября. Папа все понимает, лезет в карман за сигаретами.

      Нет, он тут, конечно, не закурит, просто будет держать сигарету в пальцах. И думать, где бы занять до получки денег. Но вариантов немного. Будет просить у Карповского. Опять до пенсии. В сотый, наверное, раз.

      – Ладно, Света, иди в школу.

      Света уже опоздала на первый урок, ей не очень хочется идти туда.

      – Может, я посижу с мамой, а ты поспишь? – говорит она. С мамой нужно быть все время рядом, только за лето у нее два раза западал язык, что останавливало дыхание, и еще два раза падало давление до пятидесяти. Девочка знает, что нужно делать в таких случаях.

      – Не надо, я на работе подремал, – отвечает папа.

      – Па, у нас половина не ходит, мелким так вообще разрешили не учиться, – говорит Светлана. – Эпидемия же.

      – Иди, иди, – настаивает отец. – Не нужно прогуливать.

      Он упрямый человек, очень хочет, чтобы она училась, видит же, как обстоят дела, и все равно гонит ее в школу, а еще две недели назад говорил с ней о поступлении