Моздокская крепость. Олег Викторович Попов

кавказские джигиты шли, как правило, не из-за крайней своей бедности… Или, допустим, в силу каких-то сложившихся неблагоприятных жизненных обстоятельств. То были лишь исключения.

      Абреками горцы становились нередко из-за банальной жажды наживы. А ещё чаще – в поисках молодеческой славы и авторитета в глазах у соплеменников и соседей.

      Удачливый абрек, ограбивший богатый купеческий обоз, захвативший в рабство многих иноверцев и безнаказанно улизнувший с добычей от возмездия, тогда для большинства жителей Северного Кавказа, был настоящим героем… Отчаянным, бесстрашным, дерзким! Некоторых даже знали поимённо… И слагали про них легенды, дополняя и приукрашивая вымыслом правду.

      Что же касается участи рядового русского солдата в 18 веке, то ей завидовать не приходилось. Особенно если тянуть нелёгкую лямку служивому доводилось на вечно неспокойном Северном Кавказе.

      Дисциплина в русской армии держалась на бесконечной муштре, шпицрутенах и зуботычинах младших командиров. Жаловаться на что-либо солдату было запрещено под страхом наказания… Не удивительно, что случаи дезертирства рядового состава в войсковых подразделениях на Северном Кавказе отмечались в 18 веке довольно часто.

      Историки пишут, что некоторые солдаты первого гарнизона Моздокской крепости тоже не выдерживали армейских тягот, усугубленных изнурительным трудом на строительстве цитадели… В полном отчаянии эти служивые, призванные, обычно, из крепостных крестьян, бежали и прятались в труднопроходимых лесах. Или вообще уходили прочь из России, за Терек. В так называемые тогда «чеченские горы».

      Здесь дезертиры надеялись выжить… Пополняя собой небольшие неприкаянные общины российских христиан-раскольников, спасающихся от гонений на родине в малолюдных ущельях Северного Кавказа. А порой группы бывших солдат, объединяясь, и сами создавали в потаённых местечках, за Тереком, свои хутора.

      Только многие беглецы, вместо избавления от армейских тягот, становились со временем добычею местных абреков. И оказывались, в итоге, в кандалах и в колодках… Превращаясь в живой товар на турецких и крымско-татарских невольничьих рынках.

      Тем не менее, каждодневная работа на строительстве крепости в урочище Мез-догу продолжалась… И благодаря усилиям российских военных, трудившихся в распутицу, жару и холода, не покладая рук, бок о бок с привлекаемыми к важному государственному делу горцами-переселенцами, уже через год после закладки, к концу лета 1764 года, новый форпост на Тереке обрёл вид вполне себе надежного укрепления.

      Возводимую цитадель и растущее при ней предместье окружали две линии рвов с проточной водой на дне широких и глубоких траншей. А на саму территорию крепости, огороженную прочной стеной, теперь можно было попасть лишь по трём подъёмным мостам… Охраняемым круглосуточно вооружёнными джигитами из горской команды князя Кургоко Кончокина…

      Вне цитадели и посада, особняком, поселились своей специфической общиной казаки. Они разместились