Дерзкая. Крис Кеннеди

маленькие листочки, пропали в огне.

      От доброжелательной улыбки епископа не осталось и следа, и он, потянувшись, схватил ее за локоть.

      – Отпусти девушку, Омари. – Отец Питер встал с кровати, не сводя глаз с толстомордого епископа. – Она всего лишь бедная служанка.

      Епископ отпустил ее руку, а отец Питер, с ботинками в руке, снова сел на край кровати и, не глядя на нее, сказал, как говорят служанке:

      – Идите, милая.

      Она двинулась к двери вдоль стены комнаты, еле переставляя ноги и выдавая свою медлительность за страх.

      – Англия не полезна для твоего здоровья, Питер.

      – Мне это говорили, – спокойно согласился священник, надевая ботинок.

      – Тебе следует уехать. Говорю это как друг. Слишком многие интересуются тобой. Король не на твоей стороне, поскольку чрезвычайно недоволен этой хартией вольностей, которую передают из уст в уста. Ваша с архиепископом Лангтоном идея поддерживать намерения повстанцев не из лучших.

      – Однако бороться – намерение хорошее, – сухо возразил отец Питер, грустно улыбнувшись.

      – Тебя пригласили в Англию не ради хартии и не на переговоры. Ты должен это понимать.

      – Я очень хорошо знаю, зачем меня пригласили, а еще лучше – что мне делать.

      – Тогда все намного проще, Питер. Просто отдай мне бумаги, и я скажу, что, когда я приехал, тебя уже не было. Ты можешь снова скрываться, как делал это последние десять лет. Плыви во Францию: молись в Мон-Сен-Мишель; преподавай в Париже – на Малом мосту всегда найдется вакантное место для человека твоего масштаба.

      Оторвавшись от шнурования ботинка, отец Питер спокойно посмотрел вверх.

      – Я здесь по делу личного характера, Омари. А если, находясь в Англии, захочу еще и встретиться с моим старым другом архиепископом Лангтоном, то, будь уверен, это никоим образом не означает, что я намерен служить повстанцам. Впрочем, и королю тоже, – добавил викарий, снова наклоняясь к ботинку.

      Демонстрируемая епископом притворная доброжелательность начала улетучиваться. Его лицо покраснело, и он, словно вытирая потные ладони, провел руками вниз по своему длинному одеянию.

      – Отдай мне бумаги, Питер.

      О-о, в его тоне появилась скрытая угроза: так говорят, когда хотят получить что-то такое, что иметь не положено. Ева постаралась слиться со стеной, сделаться невидимой.

      – Уже много лет король Иоанн держит острые стрелы нацеленными в твою голову, – жестким ледяным голосом заговорил епископ. – Он знает, что ты в Англии, если найдет тебя, это будет губительно для королевства.

      Отец Питер наклонился вперед, упершись локтями в колени. Его усталое умное лицо оставалось в этот момент спокойным, и глядя на него, Ева убедилась, что была права, приехав за ним, пусть он и ворчит. Хоть это и опасно, она должна вывезти священника – это ее долг: отец Питер спас ей жизнь, и теперь она спасет его.

      – Значит, ты об этом беспокоишься, Омари? О благополучии королевства?

      – Конечно.

      – Сколько? – усмехнулся отец Питер, после