Вам не перезвонят. Ян Левин

куда его определили?

      – Вчера в госпиталь МВБ перевезли. Я решила не вызванивать – пока перевезут, пока оформят, пока понаблюдают. А сегодня, – Кира перешла на кривляющийся тон, передразнивая администратора из приемной. – Уважаемый господин лечащий врач принимает родственников до двух часов, но до часу у него трапеза с видом на Кремль. А это все на метро Октябрьское Поле, а до него только час отсюда ехать.

      – Не ближний свет. А его в критическом состоянии перевозили, не знаешь? – спросил Егор, выходя из ванной в комнату.

      – Какое критическое, в воскресение уже глаза мог открывать. Я психую не столько из-за здоровья, сколько из-за отношения этих уродов за стекляшкой.

      На Киру будто нашло некое озарение.

      – Слушай, а я разве говорила тебе мой адрес…?

      – А мне Во́рон дал. Как и номер.

      – Ты со С.… Во́роном виделся? Давно?

      – Да на той неделе еще… Погоди, не вешай нос, сейчас попробуем разрулить. Как ты назвала фамилию?

      – Путейко… – задумчиво ответила девушка. – А как ты…

      Егор сделал останавливающий жест указательным пальцем вверх, и Кира в молчаливом ступоре отправилась на кухню открывать содержимое гостинцев. На ее счастье, две бутылки принесенной «Фанагории» оказались с винтовой крышкой. С пробкой пришлось бы повозиться – штопор куда-то пропал. Найдя два стакана с небольшим налетом на стенках, она вернулась в комнату. Судя по расхаживающей позе Егора и громким гудкам из трубки, тот уже набрал номер и ожидал на громкой связи ответа с той стороны. Через какое-то время мужской голос в годах ответил уставшее «алле», и парень перешел сразу к делу.

      – Как, Путейко? – спросил собеседник «на проводе».

      – Да.

      На той линии послышалось ленивое клацанье клавиатурой и мышкой, сопровождаемой рассудительным «так, так…».

      – Алексей Игоревич?

      Егор вопросительно глянул на Киру, и та оживленно подтвердила многократными кивками головы.

      – Все так.

      – С какой целью интересуетесь?

      Егор протянул трубку Кире, и та вступила в разговор. Представилась, озвучила последнюю известную информацию о брате. Пожаловалась на работу регистратуры, из-за чего пришлось побеспокоить уважаемого врача.

      – Это да, на них еще попасть надо… Что ж, Кира Игоревна, новости для Вас не самые приятные…

      ***

      После окончания телефонного разговора Кира сидела в полном безмолвии около пяти минут – сотрудник госпиталя (из-за шока Кира даже не уточнила, как его звали и чем он занимался в медучреждении) сообщил о каком-то гемолизе, случившимся во время переливания крови пациенту. И которую пациент не смог пережить. Стадия отрицания, гнева и торга быстро перетекли в четвертый этап – депрессию. Пустота. Сестра навсегда утратила своего единственного защитника, свою поддержку. Не считая, конечно, родителей. На глазах начали медленно наворачиваться слезы, плечи дергались время от времени, но девушка контролировала дыхание –